Девятаев Михаил Петрович родился 8 июля 1917 года в поселке Торбеево, ныне пгт Республики Мордовии. Мордвин. В 1933 году окончил 7 классов, в 1938 году —Казанский речной техникум, аэроклуб. Работал помощником капитана баркаса на Волге. В 1938 году Свердловским РВК (город Казань) призван в Советскую Армию.
Участник советско-финской войны 1939—1940 годов. Окончил в 1940 году Чкаловскую военно-авиационную школу летчиков.
На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941 года.
Командир звена 104-го гвардейского истребительного авиационного полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант Девятаев в воздушных боях сбил несколько вражеских самолетов. 13 июля 1944 года в неравном воздушном бою был сбит. С тяжелыми ожогами захвачен в плен. 8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из 10 человек захватила фашистский бомбардировщик и совершила на нем побег из концлагеря на острове Узедом (Германия). Пилотировал его Девятаев. Через 2 часа самолет был посажен в расположении советских войск.
Особисты не поверили, что заключённые концлагеря могли угнать самолёт. Беглецов подвергли жёсткой проверке в фильтрационном лагере НКВД в городе Невель Псковской области, долгой и унизительной. Затем отправили в штрафные батальоны. В ноябре 1945 года Девятаев был уволен в запас. Его не брали на работу. В 1946 году, имея в кармане диплом капитана, с трудом устроился грузчиком в Казанском речном порту, затем дежурным по речному вокзалу. 12 лет ему не доверяли. Он писал письма на имя Сталина, Маленкова, Берия, но всё без толку. Положение изменилось только в 1957 году, когда в марте была опубликована первая статья о нём. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1957 года за проявленные мужество, отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны старшему лейтенанту Девятаеву Михаилу Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
В 1957 году отважный летчик-истребитель стал одним из первых капитанов пассажирских судов на подводных крыльях «Ракета». В 1959 году вступил в КПСС. Позже водил по Волге «Метеоры», был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, он активно участвовал в ветеранском движении, создал фонд Девятаева, оказывал помощь тем, кто в ней особо нуждался.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I и II степеней, медалями.
Автор книг «Полет к солнцу», «Побег из ада».
Скончался 24 ноября 2002 года. Похоронен на аллее Героев Арского кладбища в Казани.
* * *
Имя Михаила Петровича Девятаева широко известно в нашей стране и за ее рубежами. Его подвиг до сих пор с удивлением, восхищением обсуждается взрослыми и подростками, поколением, выросшим после войны, и людьми бывалыми, перенесшими на своих плечах все невзгоды лихолетья. Корреспонденция Михаила Петровича была так обширна, что ответить на все письма одному было физически невозможно. Он много ездил по стране, выступал перед воинами, рабочими, колхозниками, пионерами. Журналисты, в какой бы город ни попадал Девятаев, буквально выпытывали у него мельчайшие детали той невероятной ситуации.
Первая публикация о подвиге мужественного летчика появилась в 1957 году. Наверное, многие литераторы завидовали тогда казанскому писателю Яну Винецкому, «открывшему» подвиг Девятаева. Когда же 15 августа того же года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Михаилу Петровичу Девятаеву звания Героя Советского Союза, интерес к судьбе этого человека вырос необыкновенно.
И сейчас ему часто приходится рассказывать о своих боевых делах, о злоключениях в фашистской неволе, о дерзком побеге из плена.
...Так уж случилось, что у Михаила Девятаева от рождения были две привязанности — речной флот и авиация. Сначала ему даже удавалось совмещать, казалось бы, несовместимые вещи — воду и небо. После занятий в речном техникуме, где он постигал конструкции судов и секреты управления ими, Михаил спешил в аэроклуб к самолетам и планерам, учился летать. Нужно было обладать недюжинной волей, упрямством и терпением, чтобы не только успевать, но и успешно овладевать мастерством судовождения и пилотирования.
Но вот пришла пора, когда Михаил стал за штурвал парохода. У речника жизнь кочевника — сегодня здесь, завтра там. Но свои первые полеты он не забывал. Небо — то, голубое и бездонное, то сумрачное, загроможденное свинцовыми тучами, то искристо-звездное, — влекло к себе, влекло властно, неодолимо.
И в 1938 году Девятаев становится курсантом летного училища, а потом военлетом.
В канун Великой Отечественной войны Михаил Петрович служил в Белоруссии. И с первых дней фашистского нашествия защищал от гитлеровских стервятников небо над Минском, Могилевом. Здесь же произошли его боевое крещение, первая схватка с врагом и первая победа — сбитый вражеский бомбардировщик. Нередко Девятаеву,. как и другим истребителям, приходилось вступать в бой сразу с несколькими стервятниками. Действовал он смело, решительно и умело. Не один, объятый пламенем фашист упал от его метких очередей на землю, которую он явился завоевать.
И как признание мастерства и отваги летчика — орден Красного Знамени. Прямо скажем: в ту тяжелую пору награда редкая.
Ненастным сентябрьским днем летчик-истребитель Девятаев вел неравный бой с «мессерами». Врагам удалось подбить его машину. Михаил был тяжело ранен.
...Потянулись длинные госпитальные дни и ночи. Потребовалось сгрести в кулак всю волю, чтобы выжить, поправиться, вернуться в строй.
Через полгода медицинская комиссия вынесет суровый и безапелляционный приговор: летать на скоростных машинах М.П. Девятаеву противопоказано.
Но идет война и боевому офицеру предаваться унынию недосуг. Он садится на тихоходный, но юркий По-2. На первых порах осуществляет связь, перевозит раненых. Потом пошли задания посложнее: доставка партизанам оружия, боеприпасов, медикаментов, продовольствия, вывозка из тыла больных и раненых.
А тем временем его рапорты рассматривались в самых высоких штабных и медицинских инстанциях. Снова комиссии, придирчивые доктору напряжение всех физических и духовных сил. В апреле 1944 года к величайшей радости летчика его возвращают в родной истребительный полк. Дивизией в ту пору командовал знаменитый советский ас Покрышкин.
Советские войска заканчивали освобождение Украины, Молдавии. Превосходство в небе было уже на нашей стороне. Но гитлеровские летчики, элита люфтваффе, дрались отчаянно.
13 июля 1944 года недалеко от Львова разгорелся жаркий воздушный бой. Пылали вражеские машины, несли потери и наши ястребки. Вот машину Девятаева тряхнуло, а сам он почувствовал острую боль в плече и ногах. Самолет вспыхнул, потерял управление и устремился к земле. Превозмогая боль, летчик открыл «фонарь», выбрался из кабины, последним усилием воли дернул парашютное кольцо.
...Очнулся он в плену. Истекающего кровью, обожженного, без сознания фашисты схватили Девятаева и, едва он открыл глаза, стали допрашивать.
— Где расположена часть, кто командиры, каково вооружение, какие стоят задачи?
Но напрасно бесновались фашисты. Девятаев молчал. Пытали, грозили расстрелом. Девятаев молчал. Клятву верности своей Родине, своему народу, своей партии он сдержал.
Начались странствия по лагерям. Медленно тянулись страшные дни, недели, месяцы жизни в неволе. Голод, истязания фашистских палачей, непосильную работу — все испытал Девятаев. Переносить страдания и ужасы плена помогала поддержка товарищей и неумирающая в сердце надежда бежать, вырваться на свободу. С мыслью о свободе он не расставался ни в каких условиях.
В лагере у города Клейнкенигсберг Девятаев попал в барак, где группа смельчаков вела подготовку к побегу. Новые товарищи недолго присматривались к нему и скоро посвятили в свой замысел. Главным в их плане был подкоп, который нужно было прорыть из барака за лагерь, за шесть рядов проволочной ограды с током высокого напряжения.
Охранники пронюхали об этом намерении. Все участники группы были брошены в карцер. Девятаев попал в одиночку, лишился хлеба, горячей пищи и даже воды. Приговор гласил — казнь.
Приговоренного к смерти пленника перевезли в лагерь Заксенхаузен. Только солдатская дружба спасла там Михаила. Товарищи из подпольной лагерной организации дали ему жетон, снятый с умершего танкиста. Так он превратился в Никитенко, а труп военнопленного с личным номером летчика отправили в печь крематория.
Заксенхаузен недаром считался одним из самых страшных «фабрик» уничтожения. Крематорий в нем работал круглые сутки.
«Режим был суровым, — вспоминает М.П. Девятаев об этом гитлеровском застенке. — Поднимали нас в половине четвертого утра и выгоняли на улицу. Полураздетых, обутых в тесные деревянные колодки, гоняли по двору, как скотину, заставляли плясать на корточках, бегать, падать, вставать и снова бегать до полного изнеможения. На головы и спины то и дело обрушивались палки эсэсовцев... Как правило, нескольких человек уносили в обмороке, а нередко люди тут же умирали».
Все заключенные голодали и тем не менее делились ничтожным пайком с наиболее ослабевшими. Изредка и Девятаеву попадала картофелина в тарелке «супа» из брюквы. Кое-что получали советские пленные от узников других национальностей, с которыми подпольная организация поддерживала тесную связь.
Большую поддержку Михаилу в этом гибельном месте оказали заключенные полковник Бушманов и политрук Рыбальченко. Сами приговоренные к смерти, они ободряли его, советовали не терять веры в освобождение, делились одеждой, пищей. Однажды они предложили использовать для побега фашистский самолет.
— А как и где захватить его? Невозможно это, — сомневался Михаил.
— Если захочешь — сумеешь. Для большевиков нет невозможного. Самое главное — захотеть и стремиться к этому! — твердо ответил Рыбальченко.
Об этом разговоре Девятаев не забыл, хотя и трудно было надеяться на успех. И тут снова последовала переброска в другой лагерь — Свинемюнде, на Балтийском побережье. Вокруг лагеря простиралось море, болота... Бежать можно только морем или по воздуху. Вблизи от обнесенных колючей проволокой бараков находился аэродром. Михаил устроился в команду, работавшую там.
Для выполнения задуманного, прежде всего, нужны были товарищи: надеяться захватить машину одному было бессмысленно. Чтобы не привлечь внимания охраны и провокаторов, летчик скрывал свою боевую профессию. Если бы гитлеровцы о ней узнали, то — прощай аэродром...
Девятаев присматривался к пленным. Как-то он заметил, что молодой парень Володя Соколов насыпал песок в буксы железнодорожных вагонов. В следующий раз удалось стать свидетелем другого поступка Володи: свою тарелку супа он отдал обессиленному поляку.
Скоро состоялся откровенный разговор, и Соколов с радостью ухватился за предложение бежать. Через некоторое время он свел Михаила с группой пленных во главе с офицером-пограничником Кривоноговым, известным в лагере под именем Ивана Коржа. План одобрили все. Решили попытаться завладеть самолетом в обеденный перерыв, когда аэродром оставался без надзора.
Главная трудность заключалась не только в захвате машины. Чтобы взлететь на немецком самолете, надо было хотя бы немного с ним познакомиться. Михаилу приходилось лишь ругать себя за то, что в свое время он не обратил внимания на совет командира изучать немецкую технику.
Девятаев старался наблюдать, как заправляются самолеты, заводятся моторы. В начале января советские бомбардировщики нанесли удачный удар по аэродрому. Несколько дней после этого команда пленных засыпала бомбовые воронки. Девятаев использовал случай и рылся в обломках разбитых немецких машин, изучал разные приборы, выдирал таблички с приборной доски и с помощью Соколова переводил надписи.
Подготовку к побегу чуть не сорвала случайность. 1 февраля в бараке после работы Михаил ударил подлеца, начавшего во всеуслышание охаивать родину. Наказание досталось жестокое — экзекуция «десять дней жизни», по которой приговоренный беспощадно избивался охранниками десять дней подряд.
Началось кошмарное время. Утром и вечером фашисты избивали Девятаева. Срок наказания казался бесконечным, и однажды перед выходом на работу Михаил сказал Соколову:
— Сегодня или никогда!
— Миша, подождем...
— Не могу, сил нет, чувствую — убьют...
Состоявшая из десяти человек команда в этот день засыпала воронку. Из десяти пятеро являлись участниками группы, готовившей побег, а остальные не знали ни о чем.
Работали вблизи бомбардировщика «Хейнкель-111». Настал решительный момент — полдень, время обеда немцев. Солдат- конвоир заметил волнение в группе и забеспокоился, загнал пленных в капонир. По знаку Девятаева солдата убили. Захватив винтовку немца и надев его шинель, Кривоногов, как «конвоир», повел товарищей к самолету. Пленных, не знакомых с планом храбрецов, посвятили в суть дела на ходу.
Оказавшись в кабине «хейнкеля», Девятаев похолодел: не было аккумуляторов. Но друзья уже катили аккумуляторную тележку от стоянки другого самолета. Быстро сняли чехлы моторов. Кривоногов вытащил колодки из-под колес. Пока прогревались заработавшие моторы, Михаил знакомился с приборной доской.
И вот настала долгожданная минута: самолет начал выруливать к взлетной полосе. Неизвестно, поняла ли женщина-стартер, что происходит, когда самолет, взревев моторами, рванулся по бетонной дорожке...
Ужас сжал сердце Девятаева: машина, пробежав почти до морских волн, не оторвалась от земли. «Попытаться еще раз, разворачиваться обратно!» А там уже отовсюду сбегались фашисты. Михаил гнал самолет прямо на толпу врагов. Потом снова развернул его и пошел на взлет. Друзья помогали ослабевшему пилоту тянуть на себя стойку управления. И, наконец, пришла радость: самолет поднялся в воздух!..
Спасаясь от зениток и истребителей, «хейнкель» ушел в облака. Через несколько часов беглецы с фашистской каторги были на родной земле.
Девятаев Михаил Петрович родился 8 июля 1917 года в поселке Торбеево, ныне пгт Республики Мордовии. Мордвин. В 1933 году окончил 7 классов, в 1938 году —Казанский речной техникум, аэроклуб. Работал помощником капитана баркаса на Волге. В 1938 году Свердловским РВК (город Казань) призван в Советскую Армию.