Дмитриев Максим Васильевич родился 14 сентября 1913 года в Казани в семье рабочего. Русский. Окончил неполную среднюю школу и школу ФЗУ меховщиков в Казани. Работал слесарем на меховой фабрике. В Советской Армии с 1935 года.
Участник боев у озера Хасан в 1938 году.
Участник советско-финской войны 1939—1940 годов.
Старший механик-водитель танка 109-го отдельного разведывательного батальона (86-я мотострелковая дивизия, 7-я армия, Северо-Западный фронт) старшина Дмитриев отличился в боях на Карельском перешейке. 27 февраля 1940 года, когда один из наших танков потерпел аварию, загородил своей машиной товарищей от огня противника, дав тем самым им возможность устранить неисправность. Огнем орудия было подавлено несколько огневых точек противника. Звание Героя Советского Союза Максиму Васильевичу присвоено 21 марта 1940 года. Член КПСС с 1941 года.
Участник Великой Отечественной войны. После войны окончил Киевское танково-техническое училище и Высшие академические курсы. Работал заместителем начальника училища. С 1966 года полковник Дмитриев — в запасе. Жил в Киеве. Скончался 1 ноября 1990 года. Похоронен в Киеве на Лукьяновском военном кладбище.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени, двумя орденами Отечественной войны II степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями, в том числе «За боевые заслуги».
* * *
Военных дорог легких нет. Но та, что выпала на долю Дмитриева, — особенная. Три войны, тысячи километров под гусеницами, путь от рядового до полковника. Более чем 30 лет в строю. Всего досталось вдоволь. И победных реляций, и горечи отступлений, и бессонных ночей на госпитальной койке, и смерти близких боевых друзей, и общей радости Победы над лютым врагом — фашистской Германией. И на всем этом пути ни разу не дрогнул перед врагом Максим Васильевич Дмитриев.
...Морозной февральской ночью 1940 года разведывательный отряд танковой бригады, форсировав по льду Финский залив, долго и тщетно ждал подхода своей части. Длинная зимняя ночь близилась к концу, когда стало известно, что из-за проломов льда танки не смогли выйти к берегу и вернулись на исходные позиции. Разведчики получили приказ не ждать бригаду и присоединиться к любой из частей, штурмовавших финские укрепления на Карельском перешейке.
— Ну что ж, будем действовать по обстановке, — сказал командир отряда лейтенант Чепурной танкистам и познакомил их с намеченным им маршрутом продвижения к линии фронта.
Механик-водитель командирского танка сержант Дмитриев понимал лейтенанта с полуслова. А мастерства ему не занимать. Танк уверенно помчался вперед. Уже через два дня отряд вместе со стрелковыми частями двигался на укрепленные острова в районе Койвисто. До сих пор в подобных боях танки не применялись, да их и не имелось на этом участке фронта. Поэтому неожиданная поддержка пяти боевых машин воодушевила пехоту. Пройдя по льду впереди цепей наступающих подразделений, танки ворвались на остров и подавили Огневые точки противника. Командир стрелкового полка тут же горячо поблагодарил отряд за выручку.
Но недолго пришлось воевать вместе с новыми друзьями: через несколько дней отряд был передан в распоряжение 86-й дивизии. Там танкистов встретили как в родной семье. Да и на самом деле эта дивизия была для них родной. Экипажи всех пяти машин состояли в большинстве из уроженцев Татарии, а восемьдесят шестая мотострелковая стояла там много лет до войны. И свою воинскую службу танкисты почти все начинали в одном из батальонов дивизии, который только за три месяца до военных событий был переведен в другое соединение.
Из своей части Максим Дмитриев отлучался ненадолго. Он добровольцем пошел сражаться с японскими агрессорами, участвовал в боях у озера Хасан. А когда интервенты были разгромлены, вернулся в родной полк.
Действуя во взаимодействии с земляками, танкисты участвовали во многих стычках с противником, выезжали в разведку. Наконец настал день, когда им выпало решить успех крупного боя.
Было это у деревни Кери. Пехота несколько дней пыталась выбить финнов из этого населенного пункта, но гарнизон сопротивлялся упорно. После многих безуспешных атак командир дивизии приказал ввести в действие отряд Чепурного. Танкистам предстояло уничтожить опорные пункты противника и проложить путь стрелкам.
Новая атака на Кери началась на рассвете 27 февраля. Ни глубокий снег, ни огонь артиллерии противница не остановили танков. Прикрывая пехоту, они ворвались в деревню.
Через узкую щель в броне Дмитриев внимательно следил за полем боя, старался не упустить ни одного движения врага впереди и, защищаясь от снарядов финских орудий, вел танк под прикрытием зданий. Уже близок был центр селения, как вдруг замер на месте рядом идущий танк.
— Что-то случилось, надо помочь! — сказал командир водителю, и машина, развернувшись, встала так, чтобы загородить товарищей от вражеского огня. Пули и осколки словно клепальные молотки стучали по броне танка Дмитриева, пока экипаж поврежденной машины, выбравшись наружу, не справился с ремонтом.
В центре деревни путь наступающим преградили обнесенные высокой каменной стеной казармы местного морского гарнизона. Укрывшись здесь, как в крепости, финны огнем из орудий и пулеметов остановили продвижение нашей пехоты и подбили один танк. Атака могла вновь захлебнуться. Не медля, лейтенант приказал Дмитриеву повернуть в обход и передал по радио экипажам остальных машин:
— Следуйте за мной!
Обойдя военный городок справа, танки проломили кирпичную ограду и к ужасу финнов внезапно оказались на просторном дворе у казарм. Матросы и офицеры в панике метались среди зданий и, пытаясь спастись бегством, выскакивали на плац, где попадали под огонь пулеметов. Через несколько минут стрельба со стороны казарм прекратилась. В одном из окон появился белый флаг...
Последний жестокий бой пришлось выдержать маленькому отряду накануне перемирия. Части дивизии штурмовали укрепления, вставшие перед ними преградой на пути в тыл к Выборгу. В сильный опорный пункт финны превратили дровяной склад, устроили там баррикады, оборудовали прочные дзоты.
В состав штурмовой группы, которой предстояло атаковать склад, вошли два танка под командой старшины Файзуллина и около взвода автоматчиков-лыжников. Часть бойцов посадили на танки, а остальные должны были идти «на буксире», то есть держась за привязанные к машинам веревки.
11 марта на рассвете, когда утренняя морозная дымка еще скрадывала очертания предметов, танки на полной скорости рванулись вперед, а за ними заскользили по снегу белые фигуры лыжников. Два километра по ровной местности до финских укреплений удалось проскочить быстро. Уже попрыгали с машин десантники и бросили буксир лыжники, как заговорили молчавшие до этого вражеские огневые точки.
До укреплений противника оставалось каких-нибудь сто метров. Казалось, еще несколько секунд, и танки накроют амбразуры дзотов. И тут прямым попаданием снаряда разбило левую гусеницу танка Дмитриева. Машина стала забирать влево. Максим продолжал вести танк на одной гусенице по кругу, а Файзуллин со стрелком, разворачивая башню, разили врагов огнем. Как назло после очередного попадания вышел из строя двигатель. Танк неподвижной мишенью застыл на снегу. Новый сна ряд угодил в башню.
Придя в себя после взрыва, Дмитриев почувствовал острую боль в спине, задетой осколком. «А что с товарищами?» — мгновенно хватился он и окликнул их. В ответ — молчание... Максим с трудом поднялся со своего места и увидел: старшина Файзуллин — его самый близкий и старый друг, земляк — был мертв, а рядом с ним неподвижно лежал заряжающий...
Дмитриев прислушался. По наступившей тишине он понял: бой закончился. Но как? Поскольку к подбитому танку не поспешили наши санитары или пехотинцы, бывалый воин решил не торопить события, подождать.
...Бой действительно затих. Потеряв еще один танк, наши отошли на исходный рубеж. А к израненной машине, стоявшей рядом с вражеской линией обороны, подошли белофинны. Они осторожно осмотрели ее снаружи, заглянули в пробоины и, увидев неподвижные тела танкистов, видимо, решили, что весь экипаж погиб. Они, правда, пытались открыть люки, но не смогли. Тогда на изуродованную башню танка взгромоздили прожектор для освещения переднего края.
Дмитриев уже догадался, что произошло, сидел тихо, не шевелясь. Болела рана, мороз пробирался под полушубок, хотелось пить. О еде он вообще не думал.
Только на третьи сутки наши бойцы нашли Дмитриева. Едва живого, танкиста отправили в медсанбат.
В конце марта, когда война в снегах Финляндии закончилась, командир дивизии генерал Новосельский поздравил вернувшегося в часть героя с высокой наградой — орденом Ленина и «Золотой Звездой». Было присвоено ему и офицерское звание.
И вся дальнейшая служба Максима Васильевича связана с танковыми войсками, в строю которых он прошел 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны.
Дмитриев Максим Васильевич родился 14 сентября 1913 года в Казани в семье рабочего. Русский. Окончил неполную среднюю школу и школу ФЗУ меховщиков в Казани. Работал слесарем на меховой фабрике. В Советской Армии с 1935 года.