Жил старик со старухою; народился у них сын Матроха (Митроха (Димитрий); ради игры слов имя это сближается в сказке со словом: мотрошить — худо торговать, в переносном смысле: воровать), стал подрастать, стала мать говорить старику:
— Поведи сына, отдай куда-нибудь в науку!
Старик собрался и повёл сына в город; идут они дорогою, и попадается им навстречу мужик:
— Здорово, старичок! Зачем идёшь, куда путь держишь?
— Да вот, родимый, сына в город веду, в науку отдавать хочу.
— Отдай его мне, добру научу.
— А ты какому мастерству знаешь?
— Я — ночной портной: туда-сюда стегну, шубу с кафтаном за одну ночь сошью.
— Ах, родимый, мне такого и надобно, — говорит старик, и отдал ему сына.
Как воротился домой, старуха спраша́ет:
— Ну что, старик?
— Слава тебе господи! Отдал сынка к ночному портному в ученье, да ещё какой мастер выискался: туда-сюда стегнёт, за одну ночь шуба с кафтаном явится!
— Ну, ладно, — говорит старуха, — дай бог, чтоб наука впрок пошла!
Ночной портной привёл Матроху к себе в дом, дождался вечера и говорит ему:
— Ну, теперь пойдём на раздобытки!
— Куда? — спрашивает Матроха.
— Да есть у меня на примете вдова; заберёмся к ней да пообчистим клети.
— Эх, ты! Вдова — бедный человек, у ней все трудовое; пойдём лучше к богатому генералу.
— И то дело!
Вот и пошли; Матроха захватил с собой целую вязку соломы, и как только подошли к генеральскому дому, сейчас обернулся в солому, перепрыгнул через забор и подкатился прямо к крыльцу. Стоят два дворника; один говорит:
— Вишь, солома катится!
А другой:
— Пускай катится, где-нибудь да остановится; завтра утром уберём.
Матроха выждал время, выскочил из соломы и забрался в хоромы; нашёл генеральский халат и фуражку, нарядился, вышел на крыльцо и крикнул дворникам:
— Что, ребята, холодно нынче?
— Холодно, ваше превосходительство.
— А про воров не слышно?
— Нет, ничего не слыхать.
— А коли не слыхать, так ступайте себе с богом спать.
Дворники ушли в кухню, а Матроха отпёр ворота, впустил своего учителя, и принялись вдвоём за работу: стали замки ломать, амбары вычищать; забрали всё, что получше, да и были таковы! Дошло до дележа; ну, знамое дело — не поладили, не захотел Матроха быть под началом и воротился к отцу, к матери; стал он красть-воровать, на все стороны обирать; пошла об нём слава по всему околотку.
Присылает к нему генерал и говорит:
— Сказывают про тебя, что ты славный вор! Покажи своё мастерство, украдь моего лучшего вороного коня; если украдёшь — плачу тебе сто рублёв, а на воровстве попадёшься — твоя спина в ответе. Согласен?
— Согласен, отчего не украсть.
— Когда ж воровать придёшь?
— Да зачем откладывать? Нынешнюю ночь приду.
Генерал собрал конюхов и накрепко приказал беречь: одного посадил верхом на коня, другому велел за узду держать, третьему за хвост, а двух у дверей поставил.
Матроха тоже не промах, себе на уме; купил ведро водки, поставил у самой конюшни, обвертелся-обвязался соломою и лёг возле.
— Братцы! — говорит один караульщик. — Надо обойти кругом конюшни да поглядеть, не видать ли вора?
— Ну что ж, поди, погляди; у дверей пока один постоит.
Вышел караульщик и стал присматриваться; видит — солома валяется, поднял всю связку и снёс в конюшню.
— Вишь, — говорит, — прибрать позабыли!
Потом усмотрел полное ведро водки.
— Верно, — думает, — кто-нибудь из кабака унёс да здесь припрятал: добро ж, мы и сами с усами, сумеем выпить!
Притащил ведро в конюшню:
— Братцы! Бог находку послал.
Выпили конюхи по стакану — хорошо, выпили по другому — ещё лучше, и давай пить-опорожнять дочиста; напились пьяны и заснули как убитые.
Матроха только этого и ждал, вылез из соломы и принялся за работу; обрезал у лошади и хвост и повода; конюха, что верхом сидел, снял вместе с седлом и посадил на перекладину, отворил ворота и увёл коня. Ранёхонько утром проснулся генерал и бросился поскорей в конюшню; смотрит — дверь растворена, караульщики спят: один держит обрезанные повода, другой — обрывок лошадиного хвоста, третий на перекладине очутился, а лучшего вороного коня как не бывало.
— Ах вы, мошенники! — закричал на них генерал; караульщики разом проснулись от его грозного голоса, пали на колени и повинились в своей вине.
Пошёл генерал к старику на двор; а старик сидит у ворот на завалинке, греется на солнышке.
— Здорово, старик! Что твой сынок?
— Мотрошит помаленьку; вот нынешню ночь коня привёл — такого славного, видного!
— Экой плут! На, отдай ему сто рублёв да скажи, чтоб ухитрился, украл у меня весь прибор со стола; коли украдёт — другую сотню пожалую, а нет — так спиной расплатится!
— Хорошо, — говорит, — скажу.
На другой день собрались к генералу гости; а Матроха выпачкал себе рожу сажею, привязал к голове бараньи рога, забрался в генеральские хоромы и залез за печку. Только стали гости за обед садиться, он как выскочит, как побежит по горницам. Гости за ним, генерал за гостями, слуги за генералом. «Чёрт, чёрт!» — кричат все в один голос; шум, гам, беготня в доме, а старик, по уговору с сыном, бросился из передней прямо к столу, забрал весь прибор и унёс к себе.
Воротился генерал, глядь — не видать на столе ни ложки, ни плошки! И чёрта не поймал и прибор потерял. Пошёл к старику на двор; опять сидит он на завалинке да греется на солнышке.
— Здорово, старик! Что твой сынок?
— Слава богу, мотрошит помаленьку; вот сейчас притащил целый ворох блюд, ножей да ложек; будет на чём пообедать!
Заплатил генерал сто рублёв и не захотел больше ведаться со стариковым сыном.
|
