На небесах зародился млад-светел месяц, на земле-то у старого соборного у Леонтья-попа зародился сын — могучий богатырь; а имя нарекли ему млад Алёша Попович — имечко хорошенькое. Стали Алёшу кормить-поить: у кого недельный, он денной такой; у новы́х (иных) годовой, Алёша недельный такой. Стал Алёша по улочке похаживати, стал с малыми ребятками поигрывати: кого возьмёт за ручку — ручка прочь, кого за ножку — ножка прочь; игра-то у него некорыстно пошла! Кого за серёдку (поперёк) возьмёт — живота лишит. И стал Алёша на возрасте; учал у отца-матери просить благословеньица: ехать-гулять во чисто́ поле. Отец говорит:
— Алёша Попович! Поезжаешь ты во чисто́ поле; есть у нас и посильней тебя; ты возьми себе в слуги верные Марышка Паранова сына.
И садились добры мо́лодцы на добрых коней; как поехали они во чисто́ поле — пыль столбом закурилася: только добрых молодцев и видели!
Приезжали добры мо́лодцы ко князю ко Владимиру; тут Алёша Попович прямью́ (прямо) идёт в белокаменные палаты ко князю ко Владимиру, крест кладёт по-писаному, поклоняется по-учёному на все на четыре стороны, а князю Владимиру на особицу. И встречает добрых молодцев Владимир-князь и сажает их за дубовый стол: хорошо добрых молодцев попоить-покормить и вта́пор вестей поспросить; учали добры мо́лодцы есть пряники печатные, запивать винами крепкими. Тут спросил добрых молодцев Владимир-князь:
— Кто вы, до́бры мо́лодцы? Сильные ли богатыри удалые или путники перехожие — сумки перемётные? Не знаю я вам ни имени, ни отчины.
Ответ держит Алёша Попович:
— Я сын старого соборного Леонтья-попа Алёша Попович млад, а в товарищах слуга Марышко Паранов сын.
Как поел да попил Алёша Попович, учал пра́виться (собраться, отправиться) на кирпичну печь, лёг полудновать (отдыхать после полудня), а Марышко за столом сидит.
В те́ поры да в то времечко наезжал Змеевич-богатырь и облатынил (обратил в латинскую веру) всё царство князя Владимира. Идёт Тугарин Змеевич в палаты белокаменны ко князю Владимиру; он левой ногой на порог ступил, а правой ногой за дубовый стол; он пьёт и ест и с княгиней обнимается, а над князем Владимиром играется и ругается; он кладёт ковригу за щеку, а другую за другую кладёт; на язык кладёт целого лебедя, пирогом попихнул — всё вдруг проглотнул.
Лежит Алёша Попович на кирпичной печи и говорит такие речи Тугарину Змеевичу:
— Было у нашего батюшки у старого у Леонтья-попа — было коровище, было обжорище, ходило по пивоварням и съедало целые кадцы пивоварные с гущею; дошло коровище, дошло обжорище до озера, всю воду из озера выпило — взяло его тут и ро́зорвало, а и тебя бы Тугарина так за столом-то всего при́рвало!
Рассердился Тугарин на Алёшу Поповича, бросил в его булатным ножом; Алёша Попович увёртлив был, увернулся от его за дубовый столб. Говорит Алёша таково слово:
— Спасибо тебе, Змеевич Тугарин-богатырь, подал ты мне булатный нож; распорю я тебе груди белые, застелю я тебе очи ясные, засмотрю я твоего ретива́ сердца.
В те́ поры выскакал Марышко Паранов сын из-за стола из-за дубового на резвы ноги и хватил Тугарина за на́вороть (воротник), выхватил из-за сто́лья и бросил о палату белокаменну — и посыпались оконницы стекольчатые. Как возговорит Алёша Попович с кирпичной печи:
— Ой ты, Марышко, Марышко Паранов сын, ты верная слуга неизменная!
Отвечает Марышко Паранов сын:
— Подай-ка ты мне, Алёша Попович, булатный нож; распорю я Тугарину Змеевичу груди белые, застелю я ему очи ясные, засмотрю его ретива́ сердца.
Ответ держит Алёша с кирпичной печи:
— Ох ты, Марышко Паранов сын! Не ру́ди (не марай) ты палат-то белокаменных, отпусти его во чисто́ поле; некуда́ он там девается; съедемся с ним заутро во чистом поле.
Поутру раным-ранёшенько подымался вместях с солнышком Марышко Паранов сын, выводил он резвых коней пить воды на быстру реку. Летает Тугарин Змеевич по поднебесью и просит Алёшу Поповича во чисто́ поле. И приезжал Марышко Паранов сын к Алёше Поповичу:
— Бог тебе судья, Алёша Попович! Не дал ты мне булатного ножа; распорол бы я поганцу груди белые, застлал бы я его очи ясные, высмотрел бы я его ретива́ сердца; теперя что возьмёшь у него, у Тугарина? Летает он по поднебесью.
Говорит Алёша таково слово:
— Не замена моя, всё измена!
Выводил Алёша своего добра коня, обседлал во черкасское седло, подтянул двенадцатью подпругами шёлковыми — не ради басы (красоты, щегольства), ради крепости, поехал Алёша во чисто́ поле. Едет Алёша по чисту полю и видит Тугарина Змеевича: он летает по поднебесью. И взмолился Алёша Попович:
— Пресвятая мати богородица! Накажи-ка ты тучу чёрную; дай бог из тучи чёрной часта дождичка крупенистого, смочило бы у Тугарина крыльица бумажные.
У Алёши была мольба доходная: накатилася туча чёрная; из той тучи грозной дал бог дождичка частого, частого да крупенистого, и смочило у Тугарина крыльица бумажные; пал он на сыру землю и поехал по чисту полю.
Не две горы вместе скатаются, то Тугарин с Алёшей съезжалися, палицами ударились — палицы по чи́вьям (чивье — рукоятка) поломалися, копьями соткнулися — копья чи́вьями извернулися, саблями махнулися — сабли исщербилися. Тут-то Алёша Попович валился с седла, как овсяный сноп; и тут Тугарин Змеевич учал бить Алёшу Поповича, а тот ли Алёша увёртлив был, увернулся Алёша под конное черево, с другой стороны вывернулся из-под черева и ударил Тугарина булатным ножом под правую пазуху, и спихнул Тугарина со добра коня, и учал Алёша Попович кричать Тугарину:
— Спасибо тебе, Тугарин Змеевич, за булатный нож; распорю я тебе груди белые, застелю я твои очи ясные, засмотрю я твоего ретива́ сердца.
Отрубил ему Алёша буйну голову, и повёз он буйну голову ко князю ко Владимиру; едет да головушкой поигрывает, высоко головушку вымётывает, на востро копьё головушку подхватывает. Тут Владимир ополо́хнулся (испугался, устрашился):
— Везёт-де Тугарин буйну голову Алёши Поповича! Попленит он теперь наше царство христианское!
Ответ держит Марышко Паранов сын:
— Не тужи ты, красно солнышко Владимир стольный, киевский! Если едет по́ земли, а не летает по поднебесью поганый Тугарин, сложит он свою буйну голову на моё копьё булатное; не печалуйся, князь Владимир: какова пора — я с им побра́таются!
Посмотрел тут Марышко Паранов сын в трубочку подзорную, опознал он Алёшу Поповича:
— Вижу я ухватку богатырскую, поступку молодецкую: накруто Алёша коня поворачивает, головушкой поигрывает, высоко головушку вымётывает, на востро копьё головушку подхватывает. Едет это не Тугарин поганый, а Алёша Попович, сын Леонтья-попа старого соборного; везёт он головушку поганого Тугарина Змеевича.
|
