Я люблю эту жизнь
Всё равно люблю я эту жизнь,
Хоть она несёт мне сто забот.
Всё равно я жизнью одержим,
Хоть не одолеть мне всех работ,
Не решить проблем, не взять преград,
Даже оседлав коня судьбы...
Этой жизни всяко буду рад...
Быть или не быть? — Конечно, быть!
Если же случится вдруг беда,
То в беде помогут мне друзья.
Если же друзья в беде, тогда
Поспешу друзьям на помощь я.
На врагов я не держу обид,
Как бы мерзко ни было в душе...
И, когда бываю жизнью бит,
На лице — улыбочки клише.
Вот уж и виски мои седы,
Всё равно люблю я жизнь, люблю
Пруд, песок и ног босых следы...
Жить хочу и смерть не тороплю.
Кто не верит, пусть проверит...
По берегам судьбы-стремнины
Один пейзаж другого краше.
А я красот прибрежных мимо
Бегу с заплечным камнем дальше.
Порой раскалывал граниты
Кайлом здоровья молодого.
Порою наводил границы
От взгляда хитрого, чужого.
Навёл мостки над бездной-ложью,
Чтоб не свалиться в эту пропасть.
И было страшно мне и сложно,
Но одолел я страх и робость.
И чист и бел ступил на сушу,
Отягощён заплечным камнем.
А кто не верит, могут душу
Потрогать чистыми руками.
* * *
Опять весна пожаловала в город,
Открыв ворота золотым ключом.
И панцирь ледяной на речке вспорот
Златого солнца лазерным лучом.
Душа стремится в голубые дали,
И сердце рвётся птицей из груди.
И беды отступают — навсегда ли?
И выпадет ли счастье впереди?
Хочу я, как подснежники весною,
Нести своей души негромкий свет
Всем людям. Певчей птичкою лесною
Хочу всем одиноким песню спеть,
Развеять их тоску, прогнать печали
И в душах растопить намёрзший лёд,
Хочу, чтоб миром всем весну встречали
И верили — весна любовь несёт!
Поэзия
Бурлит стремнина вдохновенья,
Поэзия — река.
Сбирает чудные мгновенья
По зёрнышку рука.
Несёт в неведомые дали
Поэзии корабль.
Нас в рабство слову всех отдали,
Поэт — счастливый раб.
Угасшим искорку подбросит
Поэзии костёр.
Зарежет и, как звать, не спросит, —
Язык её остёр.
Вернёт надежду потерявшим
Себя в рутине дней.
С поэзией любовь обрящешь,
Ведь все стихи — о ней.
Поэзия — святая волость
Без всяческих границ.
Так пусть же не смолкает голос
Святых её страниц.
Рядом с верными друзьями…
Мы судьбы своей рабы,
Говорят в народе.
Под ударами судьбы
Не сломился вроде.
Разобью в саду цветник,
Посажу цветочки,
Чтобы радовались им
Сыновья и дочки.
В жизни то метель метёт,
То бураны свищут.
Одиноких дома ждёт
Чай давно остывший.
Лето жизни отгорит
И свернёт на осень.
Будет сердце барахлить.
Чуб украсит проседь.
А когда снесут меня
К той, последней, яме,
Проводить придёт родня
С верными друзьями.
Молчком
Летом горькая, калина
Станет осенью сладка,
Так и нашей жизни длинной
Вкус не разберёшь никак.
То как в масле сыр катает,
То дубасит молотком.
Я стараюсь испытанья
Переваривать молчком.
Чтобы сладко жизнь кончалась,
Осень горькой не была,
Делал с самого начала
Только добрые дела.
* * *
Стихи пишу я для народа своего,
Любя его всем сердцем, в нём души не чая.
И каждый день я слышу жалобы его,
Но, как избавить от страдания, не знаю.
Тружусь во имя процветания страны,
За наш народ душой радею и корплю,
Как удаётся мне, видней со стороны,
Но я стараюсь, опыт жизненный коплю.
Передаю своё умение внучкам,
Живу, надеясь на признанье и почёт...
А в небе синем проплывают облачка.
Вот так и жизнь моя размеренно течёт.
Исцеление Родиной
У друзей учился доброте,
Зло старался в душу не впускать,
Научился, хоть и не хотел,
Опыт из ошибок извлекать.
Если грустный наступал момент,
Брал гармонь-подругу в руки я —
Задушевно пел мой инструмент,
Но не исчезала грусть моя.
Лишь родного солнца валидол
Мог печаль развеять до конца...
Я без сил, как раненый орёл.
Падал у родимого крыльца.
Воздух здесь — живительный нектар,
И вода целебная в ключах,
Приезжаешь — дряхл, печален, стар,
С грузом прожитого на плечах.
А подышишь воздухом родным
Да попьёшь водицы ключевой,
То как будто вновь стал молодым,
Вновь здоровый, бодрый и живой.
Дуба ствол обнимешь вековой,
И нальются силой телеса,
Запрокинешь взгляд — а над тобой
Жаворонок вьётся в небесах.
Птичья песня душу окрылит,
Взбудоражит радости волну,
И с природой воедино слит,
Обретёшь и ты свою струну.
Вами живу
Мама, ты ждала меня, я знаю,
Мама, ты — маяк в моей судьбе.
Жаль, нас развела юдоль земная,
Жаль, стихи писал не о тебе.
Жизнь прошла, как пуля пролетела,
Жили мы гонимые судьбой,
Жизнь прошла, и что теперь мне делать?
Не сумел проститься я с тобой.
Не узнал последнего завета,
Не услышал вздох: «Прощай, сынок...»
Я с годами поумнел, наверно, —
Не уходишь ты из моих снов.
Память вновь несёт меня в былое,
Где рябина зрела у ворот,
Где вы с папой молодые двое
Ждали, сын вернётся к вам вот-вот.
Я теперь частенько приезжаю...
У могилок ваших помолчать...
На глаза слезинки набежали —
У калитки некому встречать.
Мои года
«Мои года — моё богатство» —
Звучит Вахтанга певчая душа.
И вспомнится, как в муках адских
Давался этой жизни каждый шаг.
Мои года — мои печали.
Родители бредут по небесам.
Как часто мы вас огорчали,
Я понял лишь, когда отцом стал сам.
Мои года — мои подарки.
Был сын подарен мне в один из дней.
Спокоен я — под солнцем жарким
Не сгинет Закуана род на дне.
Мои года — роман о счастье,
В нём каждый листик — день судьбы моей.
О прошлом я не огорчаюсь,
Молю Аллаха дать счастливых дней.
* * *
Где моя память? Да в прошлом она
Бродит, судьбу на мгновенья дробя.
Где-то за стенкой стенает зурна,
Душу терзая и сердце свербя.
Жизнь всё стремительней день ото дня,
В поисках счастья проходит она.
Что же останется после меня,
Будет ли петь мои песни страна?
Жизнь повернула на осень, хочу
Жить, чтоб никто не сказал мне вослед:
Вот, мол, скончался брюзга и ворчун,
Жук-прохиндей на упрямом осле.
След в жизни
Жизнь шальною пулей ранит тело —
Охают, вздыхают старики.
Молодость как птица пролетела
Над крутой извилиной реки.
Лишь заря забрезжит на востоке,
Начинаем бестолковый бег...
Осень жизни оборвёт восторги,
Опадёт, как листик, человек.
За собой грехов не замечаем,
У других всегда находим тьму,
Одиноких мы не привечаем...
Почему, скажите, почему?
Каждый знает — нужно след оставить
В этой жизни, чтобы было в той
Души наши некому ославить...
Там, за неизведанной чертой.
Чтобы в судный день сказать могли мы,
На колени пред Аллахом встав, —
Жизнь свою мы не втоптали в глину,
Божий не нарушили устав.
Пусть обретёт
Говорят, шайтан уводит
По кривой дороге.
Но его никто не видел,
Мы ведомы Богом.
Направляет щедрой руцей
Праведной тропою,
Не успеешь оглянуться —
Холмик вырос в поле.
Почему мы не желаем
Дел исполнить добрых?
Друг на друга злобно лаем.
Мнём друг другу рёбра.
Пусть же край наш процветает,
Всем друзьям — единства.
Даже враг пусть испытает
Радость от ехидства.
Запрягали мы коней
Не умеющих лошадь запрячь
Мы ущербными в детстве дразнили.
Все боязни поглубже запрячь,
Но коня оседлай... или...или
Самого «оседлают» потом,
Не возьмут в наказанье в ночное,
Где мальчишки весёлым гуртом
Будут гнать лошадей к водопою.
До сих пор не забыл я слова,
Что отец говорил, запрягая:
«Наша жизнь — не шербет, не халва,
Путь осилить друзья помогают.
Сам не ешь, но коня накорми,
Если хочешь доехать до дома.
Друга тоже в дорогу возьми,
Чтоб не сгинуть в пути незнакомом».
Нас судьба в пять минут запрягла.
На загривок хомут водрузила,
Мы идём закусив удила,
Волоча за собою грузило.
Жизнь ухабов и рытвин полна,
Не похожа на след от саней.
Но порою прекрасна она,
Если правильных выбрал коней.
Часто вижу я сон, что скачу
На коне, сжав поводья в руке...
... А наутро судьбу волочу,
Как баржу по засохшей реке.
Хочу побродить по полям
Где-то в генах, видимо, заложены
Наших судеб разные пути:
Депутата должность архисложную
Выбрать или в пахари пойти?
Выжат я до ниточки столицею,
По ночам мне хочется реветь.
Улететь бы перелётной птицею
К необъятным нивам деревень!
Но связала руки мне политика,
Словно лапы птичьи вьюн-трава.
Здесь людей глотает, посмотрите-ка,
Душный неприветливый трамвай.
Разорвать оковы-путы если бы
Да вернуться на простор полей...
С жаворонком спеть дуэтом песни бы,
Жить бы сразу стало веселей!
Попрошу прощенья
Я прощенья у Аллаха попрошу,
Если вдруг сверну я с праведной тропы.
Коль нечаянно, невольно согрешу,
Он простит, нельзя уйти ведь от судьбы.
У друзей своих прощенья попрошу,
Поклонюсь я их редеющим рядам.
Пусть немало горя в жизни я вкушу,
Вы поверьте, никогда их не предам.
Попрошу прощенья у своей родни,
Забывал про них я в суматохе дней.
Без родни ведь остаёмся мы одни,
А с роднёю мы на свете всех сильней.
У любимой попрошу прощения,
Что моргал то этой девушке, то той.
Не моргал бы, значит, я бы был не я,
Не могу не любоваться красотой.
Я у совести прощенья попрошу,
Если душу в грешных водах утоплю.
Красной кровью зло земное орошу
И грехи своею кровью искуплю.
Дорожные наблюдения
В белых заплатках весенние нивы,
Стёжки межей, словно белые швы.
В дымке зелёной прибрежные ивы,
Тополь — в щетиночках клейкой листвы.
Вышита гладью озимая скатерть
Нитью зелёной по чёрной канве.
Стог прошлогодний — заснеженный катер —
Грезит во сне о речном рукаве.
Мимо стогов ручеёк серебристый
К речке торопится, песню журча.
Скачет водица по ниве ребристой
С кочки на кочку резвее мяча.
В затхлых сараях на привязи маются
Сотни бурёнок, печален их рёв.
Дёргают шеей, покинуть пытаются
Зимнее стойло, удушливый хлев.
Куры кудахчут уже по-весеннему,
Роет парную землицу петух.
Лыжи и санки знакомятся с сенями,
Небо ожившее радует слух.
Как это близко мне, как всё знакомо, —
Куры, коровы, сарай и изба.
Ну почему от родимого дома
Так далеко нас уводит судьба?
Снова весна, снова праздник в ауле,
Только сжимается сердце в комок...
Звуки села в тишине утонули —
В город иду, где я так одинок.
Доброе слово
Все родятся от большой любви —
Нищие, купцы и короли.
Всё, что уготовано любому, —
Два аршина глинистой земли.
Как бы ты ни жил и кем бы ни был,
Всё равно придёшь к похоронам.
Будем же добры под мирным небом.
Что мешает жить в единстве нам?
Что мешает до седин глубоких
Словом добрым радовать других?
Всколыхнуть в здоровых и убогих
Доброты несчётные круги?
Жизнь пред нами ставит сто вопросов —
Как живём, зачем живём, не зря?
За зимой весна, за летом — осень,
А за ночью — вновь придёт заря.
Ржаной хлеб
Как много, как много стремится
К богатству обычных людей.
Но золото ржи и пшеницы
Душе моей ближе, родней.
И колос налившийся словно
Живой и со мной говорит.
Тому предназначено слово,
Чьим потом тот колос полит.
Комбайн по просторам безбрежным.
Что парусник в море, идёт.
Он волны усатые режет,
Валки золотые кладёт.
Не в радость нам серебро-злато.
Хоть чахни над ними сто лет.
И жизнь не прожить нам богато,
Коль хлеб не стоит на столе!
Возвращение
Как долго жил я без тебя, родной аул,
Аул родимый, ты — убежище души.
Ты будто в молодость меня опять вернул,
Воспоминания мои разворошив.
Я помню каждый уголок твой, каждый кров,
С холма всё так же смотрит в небо минарет,
Земля здесь помнит моего последа кровь,
Повсюду детства моего шального след.
Я помню сладостный черёмухи дурман,
Я помню первый поцелуй, он слаще всех.
Недолго длился незатейливый роман,
Ведь первый опыт обречён на неуспех.
Не раз я дрался за любимую свою,
Не раз соперники мне разбивали нос.
Прошли года, и я создал свою семью,
Но чувство первое по жизни я пронёс.
И вот стою в проулке тёмном, как тогда,
И снова хочется подраться за любовь,
На час вернуться в бесшабашные года
И вновь пустить из носа «вражескую» кровь.
К пруду спустился, а прибрежные кусты
Не узнают меня, притихла вдруг вода.
Домой вернулся — окна тёмны и пусты,
Скрипит калитка: «Где ж ты долго пропадал?»
Воспоминания одного друга
Осень. Шорохи гардин.
Змейки слёз вдоль окна.
Осень жизни — в день один
И к тебе придёт она.
Будешь грустно удивлён:
Лета, мол, не разглядел.
И за что ж, мол, обделён,
Иль не делал добрых дел?
Шёл за счастьем, старый друг.
Но придёшь ты в никуда.
И почуешь холод вдруг,
Словно дом твой — изо льда.
Этих холодов, друг мой.
Не желаю и врагу.
Чтоб ты не замёрз зимой,
Я себя в огне сожгу.
Сегодня пишу
Вы спросите: «Что ж начал ты так поздно
Стихи писать, до этого молчал?»
Да просто вы не знаете, что в звёздах
Душа моя давно нашла причал.
Стихи писались, но не на бумаге,
Они в душе хранились до поры,
А я рубил несчётные коряги,
И день и ночь звенели топоры.
Построил школу, вымостил дороги —
Пусть будет гладким путь наш к языку.
Потом облагораживал овраги,
Чтоб было жить приятней мужику.
Сажал и сеял, прочитав молитву,
И первых всходов ждал я по весне,
За урожай сражаясь, в жаркой битве
Я забывал о пище и о сне.
В садах, разбитых мною, наливались
Духмяным мёдом райские плоды.
И каждому достойно воздавалось
За эти бескорыстные труды.
Другие времена, и власть другая,
Сегодня рынок душит глотки сёл...
Не вытерпев того, как надругались
Над Родиной, стихи писать я сел.
После юбилея
Подражая А. Атнабаеву
Оказалось, что в России
Всех умней я и красивей.
Льётся мёд из сладких уст: —
Вам пора воздвигнуть бюст!
Шлют восторженные стоны: —
Вы, мол, — ценная персона!
Вперебой вокруг галдят: —
Вы —- наш лучший депутат!
— Величайший из поэтов,
И поёте вы при этом
Явно лучше соловья!
(Неужели это — я?)
— А картины ваши — чудо!
Никогда их не забудем!
— Их пора нести в музей! —
Крикнет кто-то из друзей.
И молва быстрее ветра
Полетит по белу свету,
Будут знать и млад, и стар,
Я — звезда, я — суперстар!
Будут пери-танцовщицы
В честь мою весь вечер виться,
И певички в честь мою
Оды страстные споют.
И супруга удивлённый
Взгляд изменит на влюблённый.
И не спросит тёщи дочь: —
Где опять гулял всю ночь?!
Принесут цветов охапки,
Вручат мне дипломы в папках,
А в конвертах — тьму рублей,
Славный будет юбилей!
А потом жена разбудит
Утром завтрашнего дня...
Я взгрустну — вам тяжко будет
Без великого меня.
Только Богу известно...
Не знаю, что на самом деле
Мне уготовил век земной,
Но знаю, кто сполна разделит
Печали-горести со мной.
Не знаю день наверняка,
Когда в невидимом огне
Сгорю, но знаю, чья рука
Глоток воды подарит мне.
Вот так живу — о чём-то знаю,
Чего-то вовсе не пойму...
Когда прервётся жизнь земная,
Известно Богу одному.
Вдохнём жизнь в деревню
Сколько бед свалилось на крестьян России, —
Голод с тифом рвали люд наш с корнем вместе.
Сколько доблестных мужей война скосила.
Но деревня оказалась не из теста.
Обобрали коммунисты подчистую,
Словно мор прошёл тогда по сёлам нашим,
Кулаков сослали в мерзлоту глухую.
Но и там крестьянин сеет, жнёт и пашет.
Денно, нощно спину гнул свою крестьянин,
Трудокукиш вместо денег получая,
Напивался с горя, горько плакал спьяну,
Похмелялся по утру морковным чаем.
Устоял, не изменил крестьянской масти,
Продолжал идти своей дорогой древней,
Продираясь сквозь лишенья и напасти...
Так вдохнёмте же всем миром жизнь в деревню!
Только не оставь...
Извилисты дороги у судьбы,
Они порой запутывают нас.
То поднимают в горы — гордым быть,
То вдруг кидают ниц на грязный наст,
То в омут окунают с головой,
От бурного теченья вдалеке, —
Не выбраться никак, хоть плачь, хоть вой,
То грузят, то оставят налегке.
Я ставлю вешки, навожу мостки,
Своим потомкам облегчаю путь,
Чтоб шли они, проворны и легки,
И чтоб знали, где им повернуть.
Нет-нет, свою судьбу я не кляну,
Не страшен ураган, стена огня.
Все тяжести один я потяну.
Мой Бог, ты только не оставь меня!
Сгорела жизнь
Жизнь меня и гнула, и ломала,
Но я научился стойким быть.
Выпало экзаменов немало,
Ни один из них мне не забыть.
Если становилось нестерпимо,
Выходил во двор я покурить,
Душу отогреть табачным дымом
И себя за слабость пожурить.
Словно дров поленница, сгорела
Жизнь моя в невидимом огне,
Если хоть кого-нибудь согрела,
Значит, умереть не страшно мне.
* * *
Благодарю тебя, о писчее перо,
За то, что ты умеешь, как никто другой,
Понять, что ощущает всем своим нутром
Тот, кто к тебе в ночи притронется рукой
И чьи раздумья лягут в чистую тетрадь
Стихом, мольбой, словами песни, наконец.
Ты понапрасну кровь чернильную не трать,
Опасней нет опустошения сердец.
Пока душа моя поёт, и ты пиши,
Осенний вечер на двоих не так уныл.
Когда умолкнет песня праведной души,
Поставишь точку каплей плачущих чернил.
|
