Было или не было, а была одна старуха. Жила она одна в своем глинобитном доме и целыми днями пряла пряжу. Пряла пряжу, а потом несла ее на базар и продавала. Тем и жила. Бедно жила старуха.
Однажды кончился у нее хлопок, и не из чего было ей прясть пряжу. И не было денег у старухи хлопок купить. И заплакала тогда бедная старуха. Она плакала так долго, что скоро ручьи ее слез превратились в реки. Реки пролились на сухую землю, и вдруг перед домом старухи появилось белое-пребелое хлопковое поле. Обрадовалась старуха и принялась собирать тот хлопок.
Тут прилетела галка, села на старухин дувал и сказала:
— Матушка, матушка! Я буду сторожить твое поле!
— А сколько ты возьмешь за это? — спросила старуха.
— Половину твоего урожая! — отвечала галка.
Рассердилась старуха и сказала:
— Ступай! Не нужен мне такой сторож!
Галка улетела, а вместо нее села на старухин дувал ворона.
— Матушка, матушка! — прокаркала ворона.— Я буду сторожить твое поле!
— А сколько ты возьмешь за это? — спросила старуха.
— Половину твоего урожая! — отвечала ворона.
Снова рассердилась старуха и сказала:
— Ступай! Не нужен мне такой сторож!
Ворона улетела, а вместо нее уселся на старухин дувал воробей.
— Матушка, матушка! — прочирикал воробей.— Я буду сторожить твое поле!
— А сколько ты возьмешь за это? — спросила старуха.
— Дай мне немножко хлопка на халат — вот и вся плата.
Обрадовалась старуха такому сторожу и дала воробью немного хлопка на халат.
Воробей ухватил клювом этот хлопок и полетел к пряхе.
— Эй, пряха! — чирикнул воробей.— Спряди мне нитки! А не спрядешь — дом твой разрушу!
Взяла пряха тот хлопок у воробья и спряла ему моток ниток.
Воробей ухватил клювом моток ниток и полетел к ткачу.
— Эй, ткач! — прочирикал воробей.— Сотки мне кусочек карбоса (грубая хлопчатобумажная ткань)! А не соткешь — дом твой разрушу!
Взял ткач тот моток и выткал для воробья кусок ткани. Воробей ухватил клювом тот кусок и полетел к портному.
— Эй, портной! — прочирикал воробей.— Сшей мне халат! А не сошьешь — я дом твой разрушу!
Взял портной тот кусок ткани карбос и сшил ему красивый халат.
Надел воробей красивый халат, прилетел к дому той старухи и сказал:
— Вот теперь я стану сторожить твое поле!
Обрадовалась старуха, и стал воробей ее поле сторожить. Летает над полем, чирикает громко и воров отгоняет.
Однажды мимо старухиного дома проезжал со своим войском падишах. Увидал он белое-пребелое хлопковое поле и закричал:
— Эта земля моя, и все, что растет на ней, тоже мое. Ступайте, мои солдаты, и соберите с поля весь хлопок.
Как увидел воробей, что солдаты собирают хлопок со старухиного поля, так зачирикал-закричал:
В доме была старуха и не слышала крика воробьиного. Зато услышал воробья падишах. Разгневался он и повелел своим солдатам:
— Схватите воробья и ощипайте!
Перестали солдаты собирать хлопок со старухиного поля и бросились воробья ловить. Ловили, ловили и поймали наконец. Поймали и ощипали.
— Пернатым был — бесперым стал! — прочирикал воробей.
— Изжарьте его! — приказал падишах своим солдатам.
Солдаты изжарили воробья, а он не унимается.
— Сырым был — жареным стал! — прочирикал воробей.
— Подайте его мне, я его съем! — приказал падишах.
Солдаты подали жареного воробья своему повелителю, и тот съел воробья. Съел падишах воробья, а тот все не унимается.
— Был я снаружи — теперь я внутри! — прочирикал воробей.
И так он стал в животе у падишаха скакать и прыгать, что у владыки разболелся живот. Да так разболелся, что не выдержал падишах и приказал своим солдатам:
— Возьмите мой острый меч и разрубите мне живот! Выпустите из меня этого неугомонного воробья!
Как приказал повелитель солдатам, так они и сделали.
Падишах умер, а неугомонный воробей вылетел на волю.
Рассказывают: тот воробей до сих пор живет у бедной старухи, ее хлопковое поле сторожит.
