Борын-борын заманда бер солдат сугыштан кайтып килә, ди. Моның өстендә иске шинель, аркасында биштәре бар икән. Бүтән бер нәрсәсе юк, ризыгы да юк. Хәзер бу кайта-кайта ара-талчыга да бер урман кырыена килеп утыра. Куак төбендә ял итеп утырган чагында күзе төшә бер балтага. Сапсыз балта ята. Хәзер инде бу уйланып утыра: «Тукта, мин бу балтаны алып салыйм әле,— ди,— капчыгымда әйбер дә юк, бик авыр булмас»,— ди. Алып сала бу биштәренә теге балтаны.

Борын-борын заманда, без яшь чагында, егет булып үсеп җиткәч, әти, әни, мин — өчәү генә калдык гаиләдә.

Ярар. Мине өйләндерәселәре килә. Менә бер кыз димлиләр инде миңа.

— Бу — акыл да утырткан, бик әйбәт кыз, менә шуның белән торырсың,— диләр.
Димли торгач, күндерделәр — бу кызны алдым.

Өйләнгәч, бер заман урамда йөридер идем, бер җирдә янгын чыккан. Мин бардым да янгын сүндерүчеләргә:

— Алла куәт бирсен!— дип кычкырдым.

Борын-борын заманда Хәсән белән Гали эш эзләп икәү бергә юлга чыкканнар. Байтак юл барып, бер су янына җиткәч, ял итәр өчен шул су янына утыргач, Хәсән Галигә баштан үткәннәрен сөйли башлап, шулай дигән:

— Мин, Гали иптәш, яшь чагымда, Кырымда торган чагымда, искиткеч нәрсәләр күргәнем бар. Анда үсә торган карбызлар, мин сиңа әйтәм, ис китәр. Бер гаҗәп: зурлыклары, әнә каршыда торган тауны күрәсең бит, андагы карбызларның зурлыгы шул таулардан да зуррак. Без ничә йөзләп кеше җыелышып бер карбызны ашап бетерә алмый идек. Шулай итеп, ул бер карбызны Кырымда ничә йөз кеше айлап ашап торадыр.

Борын-борын заманда булган икән, ди, бер тегүче. Тегүче дигәч тә, бу үзе бик осталардан булмаган. Бер урыннан икенче урынга күчеп, авыл арасында кием-салым теккәләп йөри икән, ди, бу: үзе бик яман ялганчы булган.

Көннәрдән бер көнне бу шулай ике авыл арасында барганда уйлана икән: «Их,— ди икән,— мин ялганчы, дөньяда миннән дә ялганчы берәр кеше бар микән, шуны беләсе иде»,— ди икән.

Элек ашлыкларны ындырга куялар иде, кибәннәр итеп. Безнең ындыр авыл читендә иде. Бервакыт шул ашлыкларга кош төшә башлады. Элек тә хәзерге кебек самогон кайнату бар иде. Әти бер бидрә самогон алып, кибән төбенә илтеп куйды. Кошлар зур күркә кебек иделәр. Шул кошлар исерсен дип, әткәй самогонны зур савытка салып куйды.

Яшь вакытта әтәй белән урманга барып, усак кисеп, чанага салып торадыр идек, килеп чыкты урман хуҗасы.

Инде нишләргә? Безгә хәзер хәл чамасы юк качарга да. Бары мөмкин булды атыбызга утырып чабарга гына авылга.

Тотындык әтәй белән чабарга. Кем күрсен, бураннар гына уйнап тора безнең арттан!
Урман хуҗасы безнең арттан чаба, ну аты бик начар булгачтын, безнең арттан җиталмый.

Кайтабыз да усакны яшереп базга ыргытабыз. Урман хуҗасы килеп, безне тикшереп карый да табалмый кире кайтып китә.

Бик күп вакытлар үтә, онытабыз теге агачны, усакны. Бу тегендә тамыр җәеп үсәргә керешә. Үсә-үсә тишеп чыга сайгакны, өйдә үсеп утыра, түшәмне тишеп чыга, аннары түбәне дә тишеп чыга.

Бер сүз сөйләем мин сезләргә, әгәр яратсагыз.

Бер заман күрдем мин бер җирдә: ике пешкән тавык очып йөриләр иде. Алар очканда аркалары түбән карап, эчләре югары карап очалар иде. Янә күрдем бер җирдә: су өстендә ике тегермән ташы йөзеп йөриләр иде. Янә күрдем: җәй көне бакалар боз өстендә йөзеп йөриләр иде. Янә күрдем: бер җирдә өч туган куян куарга барганнар, ал арның берсе телсез иде, берсе сукыр иде, берсе кулсыз иде. Алар бер куянны тотканнар: сукыры куянны күргән, телсезе кычкырган, кулсызы куянның йоныннан тоткан.

В старые времена жил-был один падишах. Родился у него младенец, мальчик. Когда он достиг тринадцати-четырнадцати лет, умерла его мать. Падишах взял молодую жену. А мальчик учился в мектебе. Однажды он говорит отцу:

— Давай заведём жеребёнка. Сам бы холил-растил его, играл бы с ним.

Сели в карету и отправились на боярские луга, к табунам, на поиски жеребёнка. Всё же он сын падишаха, отец ищет хорошего, а не какого-нибудь жеребёнка. Но мальчику ни один из показанных жеребят не понравился.

— Неужели тебе золотой жеребёнок нужен? — удивляется отец.

Ездили они, ездили по лугам от табуна к табуну и, наконец, приглядел мальчик одного жеребёнка в боярском табуне. Облезлый, опаршивел весь, смотреть не на что.

В прежние времена были старик со старухой. У них совсем не было детей. Однажды к ним зашёл один старик. Старик со старухой сказали этому старику:

— Помолился бы ты за нас, не даст ли Аллах нам ребёнка.

Старик помолился за них. Аллах внял его молитве и дал им сотню сыновей. Сотому ребёнку дали имя Йузми. Жили они, жили и совсем обнищали. Тогда отец запряг коня и сказал детям:

— Пойдём собирать ягоды.

Повёз их в лес и оставил у подножия одной горы.

В давние-давние времена, когда сорока служила сотником, утка урядником, синица писарем, а собака дослуживалась до десятника, начальства прибавилось. Был тогда, сказывают, один человек, пошёл он однажды по двум тропкам, но по одной дорожке. Пошёл вкривь и пошёл вкось, пошёл в бок и пошёл в чушь, шёл-шёл и дошёл до двух кустов и одной ивы. Срубил одну кривую, другую горбатую и вновь пошёл по двум тропкам и одной дороге и дошёл до озера. А там сидели две дикие утки и одна дичь. Выстрелил криво — не совсем попал, выстрелил вкось — ну, точь в точь. Утку зарезал, пуд сала вытопил.

Был в те времена, говорят, один падишах. Был у него яблоневый сад.

В древние-древние времена было у одного человека, говорят, тридцать сыновей. Самого младшего из тридцати сыновей звали, говорят, Батыр. Он вырос. Они все тридцать договорились жениться в один день и свадьбу играть тоже в один день. Поговорили между собой и, попросив разрешения у отца, отправились искать человека, у которого было бы тридцать дочерей.

У одного человека было тринадцать сыновей. Младшего звали именем Тринадцать. Вот однажды сыновья спрашивают у отца разрешения идти искать работу. Отец даёт согласие.

Ходили они, ходили и, наконец, пришли в края другого падишаха. Нанимаются к нему дровосеками, дрова рубить. Заработная плата на каждого приходится по полторы копейки. Старшие братья день и ночь работают в лесу, заготавливают дрова, а Тринадцать остался во дворце падишаха. Помогает повару, выносит помои, чистит картошку, колет дрова, ест-пьёт вволю, румян-здоров. Братья помаленьку начинают завидовать ему.

В давние-давние времена жил, говорят, один крестьянин. Было у него три сына. Младший из них дураком был.

Однажды стали по ночам стога убывать, кто-то повадился хлеб у крестьянина воровать. Думал, думал крестьянин, потом позвал сыновей и сказал:

— Надо хлеб караулить, а не то останемся мы ни с чем.

В древние-древние времена жил, говорят, один старый охотник. Перед смертью этот охотник позвал к себе своего единственного сына и отдал ему своё старое ружьё, затем дал одну малюсенькую тетрадку.

— Возьми, улым, — сказал старик, — в этой тетради указано, в каком лесу какая птица водится, какое животное где обитает — всё здесь указано. А в таком-то лесу будет нечто такое, что затмевает лучи солнца, ты, улым, не подходи к нему близко.

Сказал всё это старик и вскоре умер.

После смерти отца сын берёт ружьё и начинает ходить на охоту. День он выходит на охоту, второй день, третий. Каждый раз, когда выходит на охоту, приносит матери то зайца, то разных птиц.

В древние времена жил один человек и было у него три сына. Младший сын, говорят, был плешивым. Они никогда не сеяли зерна. Раньше работал и кормил их отец. Когда отец состарился, а сыновья достигли совершеннолетия, сказал им:

— Сыновья мои, давайте и мы будем сеять зерно, ведь народ сеет. Вы сходите на базар, привезите овса.

Идут они на базар, привозят пять пудов овса. Сеют они все пять пудов на одном поле, длиной в восемьдесят саженей. Сеют и ждут неделю. Через некоторое время идут смотреть поле. Смотрят и видят, что овёс не взошёл. Возвращаются и говорят об этом отцу.

В древние времена был, говорят, один падишах. Его жена умерла и он женился во второй раз. От первой жены остался у него очень красивый сын. Мальчик растёт день, растёт ночь — становится джигитом. Однажды во сне перед ним предстаёт, якобы, девушка невиданной красоты. Эта девушка была такой лучистой, говорят, что её свет затмевал лучи солнца, якобы.
Сами знаете, время сна недолгое, джигит проснулся. Но, несмотря ни на что, никак не может забыть эту девушку. Целыми днями думал о ней, еда — не еда, сон — не сон. Через неделю-другую джигит совсем иссох, пожелтел.

В давние-давние времена в одном далёком городе жила одна бедная женщина. И был у неё единственный сын, который смолоду научился из лука метко стрелять. Лет в пятнадцать начал он ходить в леса да в луга: подстрелит дичь и принесёт домой. Так они вот и перебивались.

Жили они, как и все бедняки, на самой окраине города. А в центре города, рядом с дворцом падишаха, было, говорят, довольно большое озеро. И однажды сын этой женщины решил сходить на охоту к тому самому озеру, что возле дворца плещется. «Меня же не повесят за это, — думал он. — А уж если даже повесят, — терять нечего». Дорога неблизкой была. Пока он добрался до озера, солнце уже за зенит перевалило. Сел джигит в камышах, приладил стрелу, натянул тетиву, стал дожидаться. Вдруг из высоких камышей утка выпорхнула и полетела прямо над головой охотника. Да не простая утка, а утка — жемчужные перья. Не растерялся джигит, спустил тетиву, и упала утка — жемчужные перья к его ногам. Подумал джигит, подумал и решил отнести эту утку падишаху. Как решил, так и сделал. Падишах услышал, какой подарок ему несут, велел пропустить джигита к нему. А увидев утку — жемчужные перья, так обрадовался, что велел дать охотнику мешок денег.

Был в прежние времена у одного бедняка единственный сын. Джигит закидывал сети, ловил рыбу и тем кормил родителей.

Вот однажды закинул джигит в озеро невод, и попалась в сети золотая рыбка. Джигит принёс её домой. Падишах, прослышав о том, что юноша поймал золотую рыбку, велел вызвать его к себе.

— Ну, сынок, ты изловил, оказывается, золотую рыбку, —говорит падишах.

— Да, изловил, — отвечает джигит.

— Принеси мне эту рыбку, — приказал падишах.

В давние времена, когда коза числилась командиром, сорока сотником, лягушка плотником, жил, сказывают, падишах. Было у него три дочери и один сын. Однажды сын пошёл в лес по ягоды. Ходил-ходил и заблудился. Заплакал. Тут встретился ему джигит и спрашивает у него:

—Энем, почему плачешь?

—Абый, не знаю как выбраться.

Джигит говорит:

— Отдашь старшую сестру, покажу дорогу, выведу.

— Без согласия отца не могу решать, — отвечает сын падишаха.

— Ну, если не можешь решать, ходи, блуждай, — говорит джигит и уходит.

Жил, говорят, в одном ауле бай. Этот человек, накосив сена на берегу моря, поставил скирды. Через некоторое время его скирды начали исчезать. Было у него три сына. Говорит он старшему сыну:

— Эй, улым, ты бы посторожил эти скирды, куда же деваются, интересно, наши скирды?

— Ладно, отец, — говорит старший сын.

Сын ушёл. Такая была тёмная ночь. Пошёл бы он туда, но боится, заходит в шалаш сторожа и спит. Встаёт утром, смотрит, нет одной скирды.