Жил-был работящий батрак Станислав. Сколько он ни работал, ни гнул спину, все не мог выбиться из нужды. И сам он досыта не ел, и семья его голодала.
Вот однажды хозяин послал Станислава по дрова к подножию Черной горы. Стал батрак дерево рубить, вслух приговаривать:
— Эх, когда бы я богатым стал, я бы три дела совершил: первым делом корову купил, хату поправил, ребят накормил… Эх, надоела злая нужда!
Эхо ответило:
— Да!
Станислав ударил по сосне топором — щепки, как искры, полетели — и говорит:
— А второе бы дело я совершил — стариков-родителей ублажил. А то живется им больно скверно.
Эхо ответило:
— Верно!
А Станислав опять ударил по сосне и говорит:
— А третью часть своего богатства роздал бы я другим беднякам, чтоб стал сытым в деревне каждый батрак.
Эхо ответило:
— Так!
Станислав устал топором махать, присел на пенек отдохнуть. Глядь, мимо него старик прошел. Одет старик в зеленый жупан. Шапка — что сосновая шишка. Борода торчком.
Остановился старичок перед скалой, приник к серому камню и говорит:
— Серый камень, повернись,
Дверка-дверца, отворись!
Повернулся камень, отворилась дверца, старик в зеленом жупане вошел в горную пещеру и сказал:
— Серый камень, повернись,
Дверка-дверца, затворись!
Изнутри я запер вход,
Дверь никто не отопрет.
Дверца захлопнулась, камень повернулся — и не поймешь, где был вход.
Решил Станислав, что ему все это от усталости померещилось. Взял топор, стал другую сосну рубить. Подрубил, свалил, распилил, расколол, опять сел отдохнуть.
Глядь, в горе камень повернулся, дверца отворилась, вышел из пещеры старичок в зеленом жупане. В руках лукошко держит, полное золотых монет. Старик поднял руку, наклонился к двери и сказал:
— Серый камень, повернись.
Дверка-дверца, затворись!
Дверца затворилась. Старик начал вынимать из лукошка пригоршни золотых монет, разбрасывать их по лесу. Золотые монеты превращались в золотые листья, наряжали березы и осины. Разбросал старичок все золото и скрылся.
Станислав заткнул топор за пояс, подошел к скале и сказал:
— Серый камень, повернись,
Дверка-дверца, отворись!
Камень повернулся, дверца отворилась. Станислав вошел в пещеру и сказал:
— Серый камень, повернись.
Дверка-дверца, затворись!
Изнутри я запер вход.
Дверь никто не отопрет.
Дверца сама захлопнулась.
В пещере было светло — там, как маленькие фонарики, светились красные и синие, желтые и зеленые самоцветы. Грудой лежали золотые дукаты, серебряные рубли и маленькие злотые.
Наполнил Станислав золотыми монетами карманы, шапку и вслух подумал: «Ладно, мне этого хватит», и пошел к дверям. А голос, похожий на голос зеленого старика, проговорил:
— Через неделю приходи.
Вышел Станислав из пещеры, наклонился к двери и сказал:
— Серый камень, повернись.
Дверка-дверца, затворись!
И дверца послушно затворилась.
Воротился Станислав в деревню, к своему жадному хозяину Матею. Стал Матей батрака ругать, что тот мало дров привез, что долго в лесу пробыл, а Станислав в ответ:
— А ну, прошу прощения, пан хозяин, вот вам хомут и дуга, а я вам больше не слуга.
И ушел от хозяина. Купил батрак скотину и земли кусок. Через неделю опять отправился в пещеру. Там он снова золота в карманы и в шапку положил, и снова кто-то сказал ему:
— Через неделю приходи.
Три раза ходил Станислав в пещеру. Много золота у него собралось. Вот он и говорит жене:
— Теперь голодать не будем. Это золото я решил на три части разделить: одну отдам отцу с матерью, одну подарю деревенским батракам, одну нам оставлю.
— Ну что ж, — отвечает жена, — ты правильно решил. Сейчас мерку принесу, мы золото смерим и разделим на три части.
Хватилась хозяйка, а мерки нет. Побежала она к богачу Матею и попросила дать ей на часок мерку.
Тот дал, да только старую, с дырой. Станислав дыру тряпкой заткнул и смерил золото. Одну часть отцу и матери снес, одну батракам раздал, одну себе оставил. А мерку вернули Матею.
Богач Матей злой-презлой сидел. В этот день батраки получили деньги от Станислава и не захотели больше на Матея работать, ушли со двора.
Взял Матей мерку, стал из дырки тряпку вытаскивать, да вдруг видит — выпала золотая монета. Побежал он к Станиславу. Стал кричать, пугать мужика темницей да плахой.
— Ты, — кричит, — золото меркой меришь, батраков смущаешь! Сказывай, где деньги раздобыл?
Испугался Станислав, рассказал, как было дело. Услышал эти слова Матей, прикинулся ласковым, добрым:
— Эх, Станислав, Станислав, наградил ты батраков только нашей деревни, а ведь сколько еще их в округе голодает!
— Это верно, ваша милость! — отвечает Станислав.
А Матей продолжает:
— Если б я знал, что ты правду говоришь, я с тобой в пещеру пошел бы, мешки золотом бы набил и беднякам-батракам все раздал бы. А мне и своего богатства хватит.
Станислав поверил Матею:
— Пойдемте хоть сейчас в пещеру, сударь.
Доволен был богач, что обманул мужика. Взял он мешки да лукошки и пошел со Станиславом к Черной горе.
В дремучем лесу перед скалой они остановились. Станислав рассказал Матею, какие слова надо говорить, чтоб отворилась дверца, и какие, чтоб затворилась. Приник к серому камню Станислав и громко сказал:
— Серый камень, повернись.
Дверка-дверца, отворись!
Дверца отворилась. Богач Матей с мешками и лукошками влез в пещеру. Хотел и Станислав войти, но Матей не позволил:
— Оставайся здесь в лесу, покарауль, не следит ли кто за нами. — И быстро прошептал:
— Серый камень, повернись.
Дверка-дверца, затворись!
Изнутри я запер вход.
Дверь никто не отопрет.
Как только дверца закрылась, Матей закричал:
— Эй, глупый мужик, перехитрил я тебя! Все добро себе возьму — ничего батракам не оставлю.
Рассердился Станислав. Стал в скалу кулаками стучать, волшебные слова говорить. Не открывается скала.
«Ладно, — думает Станислав, — дождусь Матея и силой отниму у него батрацкое золото!».
А в это время жадный Матей золотом мешки и лукошки набивает, в сапоги и шапку самоцветы насыпает, за пазуху и в карманы прячет. Нагрузился Матей и двинуться с места не может — нет сил. Хочет сказать волшебные слова, чтобы дверца отворилась, да забыл их.
Так и остался Матей навсегда в пещере. |
