Один батрак всю жизнь работавший на деревенских богачей, жаловался как-то своей жене:
— Знаешь, жена, не могу понять, почему это так заведено? Я работаю, как вол, с утра до ночи, и все-таки есть нам нечего, ходим босые и оборванные. А посмотри на нашего ксендза (священник в католической церкви). Он ничего не делает, а живет богато, ест и пьет вдоволь и ходит себе, как барин.
— Молчи, сумасшедший! — усмиряла его жена. — Так уж, видно, заведено на свете, чтобы одни жили богато, а другие бедно.
Но мужа такой ответ не успокоил. Решил он спросить самого ксендза. Пошел к нему и задал тот же вопрос.
— Милый брат мой, — ответил ксендз, — я для того, чтобы богато жить, прежде дал себя хорошенько высечь.
Пришел батрак домой. Нарезал прутьев и сказал жене, чтобы высекла его.
— Да только хорошенько! Хорошенько! — добавил он.
Когда батрак решил, что получил достаточно розог, он остановил жену и стал ждать, не появятся ли у него деньги. Ждал день, ждал другой — ничего.
Пошел опять к ксендзу.
— Почему же ты, святой отец, мне неправду сказал? — говорит. — Приказал я себя высечь, а жить мне нисколько не легче стало.
— Эх ты, дурень! — ответил ксендз. — Я не о том говорил. Чтобы богато жить, ты должен был ходить в школу и учиться, как я.
Пошел батрак в лавку, купил на последние деньги букварь и отправился в школу. А школа была в другой деревне.
Идет себе батрак и вдруг видит — лежит на дороге кошелек. Поднял его, открыл. Кошелек был полон золота.
Обрадовался батрак, что школа ему так хорошо помогла, и вернулся с деньгами домой.
А барин, который потерял эти деньги, приказал везде объявить, чтобы тот, кто найдет кошелек, немедленно вернул его в сельскую управу.
Донесли в управу, что батрак, который всегда жил в большой нужде, стал хорошо одеваться, кое-что покупать в лавке. Может быть, у него кошелек?
Вызвали батрака в управу. Начали допрашивать, не находил ли денег.
— Как же, нашел, нашел, когда ходил в школу, — отвечал батрак.
Посмотрели все на батрака, на его седую голову. Было батраку уже за пятьдесят лет.
— Ну, ведь это было очень давно, — говорят, — об этом мы не спрашиваем.
И отпустили его. Так у батрака деньги и остались. |
