Случилось однажды вот что. Умерла у человека жена, и вскоре появилась у его дочери злая мачеха. Как-то раз мачеха отправила девочку на реку — посуду мыть. Стала девочка тереть песком ложку и нечаянно сломала. Как увидела мачеха сломанную ложку, больно отхлестала падчерицу, а потом сказала:
— Почему бы тебе у родной матери новую ложку не попросить? Отправляйся — и чтобы духу твоего здесь не было!
Встала девочка и побрела в лес. Долго шла она, голодная и усталая, пока не зашла в самую чащу. Вдруг смотрит — на земле странный горшок, сам в себе похлебку варит. Поздоровалась девочка с горшком и говорит:
— Разреши мне, милый горшок, дальше пройти.
А горшок ей отвечает:
— Отведай сперва моей похлебки, а потом проходи.
Присела девочка, поела досыта, спасибо сказала и дальше пошла. Долгие дни брела она по лесу, вдруг смотрит — стоит прямо у тропинки огромное дерево, с одной стороны сухое, а с другой — все плодами увешано, и дерево это само с себя плоды срывает и само себя кормит. Поздоровалась девочка с деревом и говорит:
— Дерево милое, позволь мне дальше пройти.
А дерево отвечает:
— Отведай сперва моих плодов, а потом проходи.
Присела девочка, поела досыта, спасибо сказала и дальше пошла.
Долго ли, коротко ли, заметила она маленькую, ветхую хижину. Вошла девочка и увидела дряхлую старушку — сама вся в золе, голова, как известь, бела, во рту лишь один зуб торчит. Поздоровалась девочка со старушкой, а та спрашивает:
— Кто ты, девочка? Куда и откуда путь держишь?
Рассказала ей девочка о своих злоключениях, ожалела ее старушка, да виду не подала. Достала из корзины старую, высохшую косточку, всю от копоти почерневшую, да рисовое зернышко и велела девочке обед приготовить.
Девочка их хорошенько помыла и сварила. Из сухой косточки получился целый горшок нежного мяса, а из зернышка — горшок вкусного риса. Наелась старушка досыта и говорит:
— Спасибо, дитя! Кабы не ты, я бы сегодня голодная осталась. А теперь хорошенько прикрой остатки ужина — будет нам на завтра.
Тем временем стемнело. Старушка дала девочке циновку и сказала:
— Постели себе под кроватью. Скоро вернутся мои дети, лучше тебе им на глаза не попадаться.— Протянула она девочке острую бамбуковую палочку и говорит: — На рассвете легонько кольни моих детей — пусть до восхода солнца бегут в лес, тогда они тебя и не приметят.
Только спряталась девочка, дверь распахнулась, и хижина вмиг наполнилась дикими зверями. Улеглись звери в одну постель и ну ворчать:
— Что-то у нас человечьим духом пахнет!
Старушка прикрикнула, и ее беспокойные дети тут же затихли.
Перевалило за полночь, вот уже и птицы проснулись.
Девочка взяла бамбуковую палочку и стала ее кончиком легонько покалывать зверей. Те тотчас пробудились, решили, что постель полна блох, и еще до рассвета убежали в лес.
Тогда Старушка позвала девочку:
— Принеси-ка яйцо из тех, что в углу лежат. Только бери не то, которое скажет: «Возьми меня, возьми меня», а то, что будет просить: «Не бери меня, не бери меня».
Так девочка и сделала — выбрала яйцо, которое пискнуло: «Не бери меня, не бери меня», и принесла его. Взяла его старушка в руки, и вмиг превратилось оно в птичку.
— Говори! — приказала старушка, и птичка запела.
Кончила она свою песню, тут старушка и говорит:
— Настало время тебе домой возвращаться. Возьми птичку и ступай.
Поблагодарила девочка за заботу и тронулась в обратный путь. Долго шла она и начала уставать. В этот самый миг птичка пропела волшебную песню, и девочка вдруг увидела перед собой родную мать. Мать протянула дочери три глиняных горшка и ложку и сказала:
— Пройдешь половину пути, разбей первый горшок. Будешь подходить к деревне, разбей второй горшок. А третий горшок разбей у родного дома. Птичка тебе подскажет, когда что сделать нужно. Все поняла, дочь моя?
— Да.
— Иди и отныне ничего не бойся — знай, что я всегда с тобой.
Сказала она эти слова и пропала, а девочка залилась горючими слезами. Долго плакала она, а потом встала и побрела к дому. Шла девочка, шла, полпути прошла, а силы уже на исходе. Тут птичка пропела свою песню. Девочка взяла один горшок и разбила его. Тотчас лес наполнился людьми. Кругом толпились мужчины, женщины, дети. Были тут и музыканты, и ремесленники, и воины. От толпы отделился вождь. Он пал перед девочкой на колени и проговорил:
— Отныне мы всегда будем сопровождать тебя Ты наша повелительница, и все твои желания для нас закон. Приказывай!
И они двинулись в путь — одни пели, другие играли, третьи танцевали. Путь был долог, и люди начали уставать. Тут птичка пропела свою волшебную песню во второй раз. Девочка разбила второй горшок, и перед ней выросла волшебная деревня: стоят дома, в домах столы, на столах еда, да какая! Подкрепились люди, и девочка сказала:
— Ну что ж, пора в путь.
Наконец и родной дом появился. Птичка пропела в третий раз, девочка подняла свой последний горшок и бросила его на землю.
И вдруг со всех сторон ринулись к ней страшные звери: львы и гиены, змеи и орлы. Сейчас растерзают! Но могучие воины вмиг перебили их.
Вошла девочка в дом и почтительно протянула мачехе новую ложку. А потом, ни слова не сказав, вернулась в волшебную деревню.
С того самого дня мачеха не знала ни сна ни покоя. Сердце ее чуть не лопнуло от злобы и зависти, а мысли стали чернее ночи. Да и как ей было не злиться! В душе она давно похоронила падчерицу. Но вот та является в блеске славы и богатства. Кругом только и говорят что о счастливой судьбе бедной сироты. А когда падчерица устроила пир, какого свет не видывал, мачеха и вовсе потеряла покой. Позвала свою родную дочь, затопала ногами, закричала:
— Видишь, дуреха, как люди живут! Бери посуду да ступай на реку. Тебе что, обыкновенную ложку не сломать?
Все сделала мачехина дочка, как ей было велено, и поплелась со сломанной ложкой в лес.
Брела она по лесу, брела, вся измучилась, искололась.
— Ах, несчастная я, несчастная! — плачет.— И что это за жизнь пошла? Ничего не разберешь!
Вдруг видит — стоит на трех камнях огромный горшок, огонь под ним полыхает, а горшок сам в себе похлебку варит.
— Ну что я говорила? — закричала мачехина дочка.— Разве такие чудеса бывают? Где это видано, чтобы горшок сам себя кормил? Ну и везет мне, нечего сказать!
И она покатилась со смеху. Насмеялась вдоволь, пнула горшок ногой, горшок шлепнулся на землю, разлетелся на мелкие кусочки, а похлебка по земле растеклась.
— Похоже, горшок, ты сегодня остался без ужина,— усмехнулась мачехина дочка.
И двинулась дальше. Шла она, шла, опять притомилась. Тут видит — стоит перед ней огромное дерево, с одной стороны сухое, а с другой — все плодами увешано, и дерево это само с себя плоды срывает и само себя кормит.
— Ну и ну! Да где ж такое видано? Вот уж повезет так повезет!
Обложила мачехина дочка дерево хворостом и подожгла, а потом двинулась дальше. И вот наконец пришла она к дряхлой старушке, что в чаще жила. Старушка сама вся в золе, голова, как известь, бела, во рту лишь один зуб торчит. Мачехина дочка и говорит:
— Да ты, я гляжу, и не мылась никогда? Ну ладно, тащи-ка мне чего-нибудь поесть, да поживее.
Глянула на нее старушка внимательно, поплелась в угол, порылась в своей корзине и протянула мачехиной дочке высохшую косточку — на обед приготовить. А та как увидала кость, швырнула ее старушке назад и давай кричать:
— Ты что, смеяться надо мной вздумала? Тащи-ка сюда настоящее мясо!
Принесла ей старушка целого зайца. Мачехина дочка его зажарила, да только хотела с огня снять — смотрит, а в горшке косточка сухая. Принесла ей старушка рисовое зернышко. Как увидела его мачехина дочка, так и покатилась со смеху. Швырнула зернышко наземь и говорит:
— Ну, посмеялись, и будет. Неси-ка сюда настоящий рис, я помираю с голода.
Дала ей старушка корзину риса. Сварила его мачехина дочка и только хотела с огня снять — смотрит, а в горшке одно-единственное зернышко лежит. Разгневалась мачехина дочка, разбила злополучные горшки на мелкие кусочки и собралась уходить. Насилу уговорила ее старушка остаться на ночлег.
— Забирайся под кровать,— сказала,— скоро дети мои придут, ты на глаза им не показывайся. Возьми эту бамбуковую палочку и, когда почувствуешь, что утро на подходе, потыкай палочкой в кровать. Тогда дети мои до рассвета в лес убегут и тебя не заметят.
Только спряталась мачехина дочка, дверь распахнулась, и хижина наполнилась дикими зверями. Улеглись звери в одну постель и ну ворчать:
— Что-то у нас человечьим духом пахнет!
Мать их успокоила, и звери уснули.
Когда лесные куропатки пропели утро, мачехина дочка взяла бамбуковую палочку и что было силы ткңула ею в кровать. Выскочили звери из хижины и разбежались в разные стороны. Тут старушка и говорит:
— Настало время тебе домой возвращаться.
Принеси-ка мне яйцо из тех, что в углу лежат. Только бери не то, которое скажет: «Возьми меня, возьми меня», а то, что будет просить: «Не бери меня, не бери меня».
Усмехнулась мачехина дочка: «Как же! Так я тебя и послушаю! Где это видано — не брать того, что тебе само в руки идет!» — и выбрала яйцо, которое громче всех пищало: «Возьми меня, возьми меня!»
Взяла его старушка в руки и приказала:
— Говори!
Но яйцо молчало, и старушка сразу поняла, что не послушалась ее мачехина дочка. Все же она принесла ей новую ложку да три горшка в придачу и сказала:
— Пройдешь половину пути, разбей первый горшок. Будешь подходить к деревне, разбей второй горшок. А третий горшок разбей у родного дома.
Повторила старушка свои наставления и строго-настрого наказала не отступать от них. Мачехина дочка и не подумала спасибо сказать, молча повернулась и пошла со двора.
Шла она, шла, вот и половина пути позади осталась. Настало время первый горшок разбить. Вспомнила мачехина дочка старушкины слова, и стало ей смешно. «Кого я слушала? — думает.— Неумытую старуху, которая и вести-то себя толком не умеет. Начну-ка я с последнего горшка».
Подняла она третий горшок и с размаху грохнула об землю. Тут же, откуда ни возьмись, появились страшные звери, накинулись на мачехину дочку, и остались от нее только косточки.
Ждала ее мать, ждала, все глаза проглядела. Стала она чахнуть день ото дня, пока совсем от злости не высохла в жалкой своей лачуге. |
