Жили-были три брата. И были они такие бедные, что просто не знали, как свести концы с концами. Однажды вечером укладывались они спать, как всегда, на голодный желудок, а старший из них вдруг и говорит:

– Знаете, братья мои, так дальше жить нельзя. Наш клочок земли не может прокормить нас всех. Завтра я уйду от вас. Пойду бродить по свету, счастья искать. И если оно мне улыбнется, вернусь домой, и вы заживете богачами.

И на следующее утро он ушел. Шел он, шел, наступил вечер, а он все идет.

Как-то раз один рыбак из Чефалу́ вышел в море и стал тянуть сети. Тянет-потянет, вдруг чувствует: стала сеть не в пример тяжелее. «Ну, – думает рыбак, – повезло!»

Вытянул сеть, глядь, а в ней пусто, только одна-разъединая рыбешка трепыхается, да и та малюсенькая, с мизинец ростом. Осерчал рыбак, схватил рыбешку и только размахнулся, чтобы бросить ее в море, как вдруг слышит, будто запищал кто тоненьким-тоненьким голоском:

– Ой, ой, ой! Не жми меня так сильно!

Жил-был В Мурландии король по имени Акуaльберто Пятитысячный. Но такой он был жадный, что все звали его Грошовый. Он даже корону никогда не надевал — боялся, что она упадёт и расколется. Было ему пятьдесят девять лет, иначе говоря, без году шестьдесят.

За несколько месяцев до своего дня рождения он велел позвать главного министра, графа Хитрюгу, и так ему сказал:

— Послушай, Хитрюга, через несколько месяцев мне исполнится ровно шестьдесят лет, и народ, понятно, захочет сделать мне подарок. Я не желаю знать заранее, что мне подарят. Иначе не будет сюрприза, а без сюрприза какая радость в подарке. Но таких глупых подарков, как в прошлые годы, мне не надо.

Как-то раз в поезд, который должен был отправиться из Рима в Болонью, вошел кот. Вообще-то коты в поездах не такая уж редкость, правда, чаще всего они сидят в корзинках или в каких-нибудь продырявленных – чтобы не задохнулись – коробках. Бывает, даже бродячие коты встречаются иной раз в поездах, и ничейные, и просто заглянувшие сюда случайно в поисках мышей… Но этот кот, о котором идет речь, был настоящий путешественник и ехал он вполне самостоятельно.

Как-то вечером синьор Веруччи возвращался с работы домой. Он был служащим и работал, если не ошибаюсь, на почте. Впрочем, он мог быть и зубным врачом и инженером… Мы можем представить его себе кем угодно. Можем представить его себе с усами? И с бородой? Прекрасно, значит, с усами и бородой. Попробуем вообразить теперь, как он одет, какая у него походка, как он говорит. Сейчас он что-то говорит про себя. Послушаем его тихонько.