В давние-давние времена жили-были отец мой, моя мать и я сам. Вырос я. Захотелось родителям меня женить. Сосватали девушку, говорят мне:
— Это хорошая, умная девушка, будешь с ней жить.
Уговорили, женился я.
Раз гуляю по улице, вижу: горит, люди пожар тушат. Ближе подошел и кричу:
— Пусть Аллах дает вам силы!
Это жена меня так научила: как увидишь, говорит, работающих людей, скажи им: «Пусть Аллах даст вам силы!» А те поймали меня и ну колотить.
— Здесь, — говорят, — не сила, а вода нужна!
Пошел я домой, говорю жене:
— Чему же ты, жена, учишь? Я все сказал, как ты велела, а они отдубасили меня.
— Ой, — всплеснула жена руками, — да разве так надо говорить в такое время! Надо было взять ведро и воды плеснуть.
Ну что ж. Снова я по улице хожу, смотрю, не надо ли куда воды плеснуть. Жену ведь слушаться положено.
Ну что ж, вижу, в одном дворе свинью закололи. Развели костер, свиную тушу опаливают.
Подхожу ближе, а там и ведро с водой стоит, чтобы тушу после обмыть. Взял я ведро да и выплеснул на тушу. Тут кожа на ней лопнула. Опять поколотили меня.
Снова к жене пошел и говорю:
— Вот и живи после этого твоим умом!.. Люди тушу опаливали, выплеснул я на нее воду, а меня опять отдубасили.
— Ой, — говорит жена, — да разве ж так можно! Надо было крикнуть: «Жирного вам мяса!»
Вот ведь оно как. Снова брожу я по улицам, высматриваю, кому бы пожелание такое сказать. Поднимаюсь на пригорок, а навстречу покойника на кладбище несут. Я и скажи им:
— Жирного вам мяса!
Вот уж досталось мне!
Опять домой иду. Говорю жене:
— Умер такой-то. Я им кричу, пусть, мол, мясо жирным будет, а они как накинутся на меня! Насилу ноги унес. Что же мне делать? Как быть?
Говорит жена:
— Да ведь в таком случае положено говорить так: «Да будет земля пухом!»
Снова хожу, смотрю, кому бы это пожелать. А возле нас бай живет, женил он сына. Показывают соседи молодой снохе дорогу к роднику, а я кричу им:
— Да будет вам земля пухом!
Выскочили из дома пьяные люди и — на меня. Ох и попало мне от них!
Снова к жене плетусь.
— Так-то и так было, — говорю.
— Ах, — говорит жена, — надо было молодую сноху песней да пляской приветствовать.
Пошел я на улицу, надо же кого-то песней и пляской встретить. Тут вспомнил, что теленок не вернулся. Отправился в луга искать. Смотрю: охотник крадется. Эх, как запою тут да как запляшу! Охотник-то, оказывается, зайца выслеживал. Испугался заяц и убежал. А охотник на меня с кулаками.
— Если бы не ты, — говорит, — я бы застрелил зайца.
Снова к жене иду.
— Жена, — говорю, — так-то и так-то, побили меня.
— О, надо было тебе тихонько проползти, не мешать охотнику.
Ладно. Как же совет этот исполнить? Иду на берег гусей искать. Вижу: старушка стирает. Осторожно так пополз я к ней на четвереньках. Стирает она белье и на траву складывает. Тут подняла она голову, увидела меня и шлеп мокрым бельем по спине.
— Так вот кто белье ворует! — говорит. — То-то я в прошлый раз не досчиталась!
Била она меня, колотила, пока я весь до ниточки не вымок. А все жена виновата!
Пришел домой и прогнал ее. Женился на другой. С этой пока еще душа в душу живем.
|
