В старые, давние времена жил хан по имени Сарыбай. Однажды он собрал свой народ и говорит ему:

— Вот уже сорок лет я ваш хан, я много повидал за это время, я выпил и съел столько, сколько мне было предназначено. Теперь мне осталось только умереть, но нет у меня детей и некому передать ханство. Изберите же сами себе нового хана.

И отвечает Сарыбаю его народ:

— Ты сам назначь нам нового хана!

— Нет,— говорит хан,— ведь живые быстро забывают слова умерших. Умру я, а со мной вместе умрут и мои слова.

В одном городе жил бедняк по имени Ахмед. Все его считали глупцом, потому что он постоянно твердил:

«Вот если бы у меня были деньги, я бы знал, что с ними делать».

Один купец услышал эти слова и предложил Ахмеду:

— Я дам тебе денег, а ты поезжай торговать.

Купец дал Ахмеду немного денег и отвел его в караван-сарай, где находились купцы, собравшиеся ехать в другой город.

Говорят, давным-давно это случилось. Случилось в том стойбище, где семь родов жили, где семь чумов стояло!

Однажды собрались все мужчины на охоту. Отправились. Остались одни женщины да дети в стойбище.

Три дня жили, все хорошо было. На третий день к вечеру вот что вышло. В одном чуме женщина себе еду варила. Подбросила в очаг побольше дров, котел с оленьим мясом подвесила над огнем. Сама села со своим маленьким ребенком к очагу поближе. Ребенок смеется на ее коленях, женщина ему улыбается.

В давние времена родились у одного падишаха два желанных сына-близнеца. Любил их падишах, баловал.

Годы прошли незаметно, и близнецы превратились в красивых, стройных юношей.

Но вот однажды у сыновей падишаха пропал аппетит. Ни есть они не могли, ни пить и стали быстро чахнуть.

Сильно обеспокоился падишах. Жаль ему сыновей — наследников трона и несметного богатства. Созвал он всех лекарей, поваров и навайчи (пекарь у уйгуров, выпекающий лепешки в специальных печах) своего государства.

Но никто из них не мог помочь близнецам.

Жили два друга по имени Сарыкан и Каракан.

У Сарыкана был сын Алыке, а у Каракана — дочь Барыпжан.

Скоро Каракан откочевал со своей семьей далеко на запад.

Сарыкан между тем умер, и Алыке остался сиротой.

Был некий юноша сирота. Он косил в горах траву и продавал, тем и кормился.

Однажды увидел он, как дерутся две змеи: черная и пестрая. Черная оплела пеструю и душила.

Растащил косарь палкой змей, черную отбросил в кустарник, пеструю оставил на дороге.

Пять человек в тайгу собираются — самострелы ставить. Шестой человек с ними просится:

— Возьмите меня с собой, я тоже промышлять хочу.

Пятеро говорят:

— Не промышленник ты еще! Молод очень. И отец твой рано умер, ничему тебя научить не успел. От такого охотника что в тайге проку?

Только в лисьей шубе в такую холодную зиму нельзя было замерзнуть. А в дырявой-предырявой шубенке Алдар-Косе мерз каждый день.

Ехал он раз по степи — руки, ноги озябли, нос посинел. Скорей бы до теплой юрты добраться!

Ветер свистит, за уши хитреца хватает. А в степи нигде не видно дыма над аулом.

Напрасно махал камчой (широкая плеть или кнут ) Алдар-Косе: старый тощий конь не мог бежать. Взмахнет он гривой и опять шагом идет.

Жил на свете Шигай-бай, прозванный за необыкновенную жадность Шик-бермёсом (Шик — роса. Шик-бермес — не дающий капли воды). Во всей степи не было человека скупее его. Много было у него баранов, быков и лошадей. Но жадность богача не знала пределов. Священный закон гостеприимства для бая не существовал. Вход в юрту Шигай-бая был закрыт для приезжих. За всю свою жизнь он никому не дал куска.

— Ну, меня бы он накормил! — уверенно сказал Алдар-Косе.

— Не думаю,— ответил известный острослов Жиренше.

За высокими горами, за топкими болотами, в дремучем лесу стоял старый чум. Жила в чуме девушка-красавица. Не было у нее ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер. Звали девушку Мойтнынг. Надоело ей быть одной. Собралась она в путь — искать свой народ, только дороги из лесу не знает.

Отправилась Мойтнынг куда глаза глядят. Вечером пришла она к маленькой избушке с большим сараем. В избушке той жили хозяин с хозяйкой, а в сарае — их слуги: серый волк да бурый медведь.

Взглянула хозяйка на незнакомую девушку и говорит слугам:

— Узнай, волк, узнай, медведь, с добром ли пришла к нам девушка? Коли с добром — накормим, напоим ее, а со злом — разорвите негодную в клочья.

В одном кишлаке жил старый скряга. Он ходил в рваном халате, держал впроголодь жену и детей, сам недоедал — все старался скопить побольше денег. Так он накопил кувшин золота и кувшин серебра и зарыл их под забором у своего дома.

Но случился неурожайный год, и старику пришлось вспомнить про заветные кувшины.

Вот взял он лопату и пошел откапывать зарытые деньги. Но едва он достал кувшин с золотом и хотел открыть его, как послышался голос: «Не тронь — это деньги Курбана!»

— Ой, что это? — удивился скряга, скорее заткнул горлышко кувшина с золотом и стал откапывать кувшин с серебром. Но едва он открыл этот кувшин, как услышал опять: «Не тронь — это деньги Курбана!»

Только ветер знает да Чистоп-камень помнит, может, гусям-лебедям матери рассказывали про то время, когда в этих местах молодой охотник Отортен жил.

Первым солнце встречал Отортен, первым ветер ласкал Отортен, первым слышал он громкий плач улетающих птиц.

Как забьют в бубен, позовут на бой — всех туже лук Отортена, всех острей стрела Отортена. «Ай-я- я! Какой храбрый манси Отортен!» — говорили все.

За рога удержит сохатого, из берлоги достанет медведицу, переставит валун с места на место. «Ой-ой-ой! Какой сильный манси Отортен!» — говорили все.

Было ли это или не было, ехал по раскаленным от солнца пескам старик.

Он ехал на ишаке и вел за собой на поводу верблюда. Старик до света уже работал на мельнице и очень устал. Верблюд нес на себе тяжелые мешки и тоже устал. Ишак же устал потому, что на нем сидел старик. А до аула было еще далеко.

От бархана к бархану, от одной песчаной горы до другой целый день вела старика дорога. Даже птица не знает, где конец этой дороги. Ветер и тот не знает, где конец пустыне. А человек называет эту пустыню Каракумы, что по-туркменски значит «Черные пески». Вот где ехал старик.

В одном стойбище жили когда-то муж и жена.

Прожили они долго, а детей так и не было. Очень хотелось им заиметь сына или дочь, и стали они молить духов послать им в утешение ребенка.

Вот прошло какое-то время, и почувствовала жена, что скоро будет матерью. Отправилась она в родильный шалаш — цоро. Вскоре у нее родился сын, и тут же мальчик стал быстро расти.

Обрадовалась мать и кричит мужу из шалаша:

— Сын родился! Быстро растет, скоро большим будет!

Как Алдар наказал разбойника. Белый козел Алдара.

Было или не было, а жил один падишах.

Однажды отправился он на охоту вместе со своим визирем правой руки. Только они начали охотиться, как над их головами пролетела ворона и что-то прокаркала.

— Что она сказала? — спросил падишах у своего визиря.

— Не знаю,— отвечал визирь.— На то она и ворона, чтобы каркать!

— Что ты за визирь, если даже не знаешь, о чем каркает ворона! — рассердился падишах.— Ты мой визирь правой руки, ты должен все знать! И если до завтра ты не скажешь мне, о чем прокаркала ворона, то не сносить тебе головы!

Жил старик нганасан. Жена у него была, три сына и дочь-невеста. Два сына уже охотники. Один бегал так быстро, что дикого оленя догонял. Звали его Мерагэ. Другой — стрелок хороший, птиц в лет бил, Дютадэ по имени. А третий сын еще мальчик был, еще только детским луком владел.

Как-то старик сказал старшим сыновьям:

— Поезжайте легким чумом в горы, в эту пору там много диких оленей. И сестру с собой возьмите, она вам еду будет варить.

— И я с ними поеду,— мальчик просит.

— Что ж, поезжай. А мы с матерью при стаде останемся, будем оленей пасти.

Приехали в горы три брата и сестра. Поставили легкий чум. Живут. Промысел хороший, диких оленей много. Мерагэ и Дютадэ до света встают, в темноте с добычей возвращаются. Сестра оленье мясо впрок вялит, маленький брат ей помогает — хворост приносит, куски мяса на вешалах развешивает.

Шах правил городом Кокандом в стародавние времена. У этого шаха была любимая редкостная пиала. Хоть бы кто и тысячу раз всю землю обошел, другую такую пиалу не смог бы найти. Мало того, что она была очень красивая, в темные ночи она сияла, как луна.

Держал шах эту пиалу в золотом сундуке. А ту комнату, где стоял этот сундук, стража день и ночь охраняла.

Когда шах садился пить чай, он посылал за пиалой своего самого верного слугу. Слуга открывал особым ключом золотой сундук, осторожно вынимал драгоценную пиалу и бережно нес ее шаху. А другой верный слуга был специально приставлен, чтобы наливать в ту драгоценную пиалу чай.

Шах каждый раз, когда пил чай, вертел в руках пиалу и любовался ею.

Жили две сестры, Хабала и Исама. Охотник Егдига женился на младшей сестре Исаме. Обидно стало старшей сестре, Хабале, и затаила она злобу против Исамы. Пошла она на озеро, уселась на берегу и смотрится в воду, как в зеркало.

— Почему на мне не женился Егдига? — спрашивает Хабала.— Разве я хуже Исамы?

— Хуже,— ответил ей с дерева филин.— Исама добрая и работящая, а ты любишь только спать да в воду смотреться, на себя любоваться.

Бросила Хабала в филина палкой.

В давние-давние времена жил на свете человек по имени Сулайманбай. У него был один-единственный сын. Отец желал ему счастья, учил уму-разуму, но тот не слушал советы отца.
Когда сын подрос, Сулайманбай сказал ему:

— Сын мой, я уже стар, и жить мне осталось недолго. Пока я жив, ты женись, но смотри не гонись за красотой, а выбирай себе девушку умную, с хорошим, добрым сердцем.

Сын не послушался отца. Однажды он заехал в соседний аил и, забыв наставления отца, женился на молодой вдове.