Осенние раздумья
Двор осенний в листьях рыжих,
На часах доходит шесть.
Целый день бубнит на крыше
Оцинкованная жесть.
Грустно, словно плачет домра,
Подвывают провода.
Одиноко в клетке дома,
За окном вода, вода.
Тёмный лес тяжёлых мыслей.
Я блуждаю в том лесу.
Гнётся смысла коромысло,
Вёдра грусти я несу.
Вдоль окна проходит парень,
Костеря свою судьбу.
Возвращается без пары
В одинокую избу.
Разнесла сорока-осень
Грусть на вороном крыле.
На часах доходит восемь.
Я один на всей земле.
* * *
Море радостей житейских
Удалось избороздить,
Чашу скорбных вод летейских
Тоже довелось испить.
Было сладко, было горько
Мне у жизни на пиру.
Злых речей стерпел я сколько
На своём пути к добру.
Ты мне в сердце заронила
Искру, я развёл костёр,
Чтоб не гас он в дождь унылый,
Руки-крылья распростёр.
Без тебя поглотят воды
Наш корабль, где я — моряк.
Ты — мой светоч путеводный.
Ты — судьбы моей маяк.
Только я?
С годами вспоминаю я всё чаще
Цветущую весну, меня с тобой.
В полях, прошедшей юностью горчащих,
Ищу тропу, заросшую травой.
По этим дням ужель один грущу я
На целом свете, память теребя?!
И, прожитого дня пенёк корчуя,
Я жажду снов, дарующих тебя.
Черёмуховый холод расставаний
Познали мы последнею весной.
Соединяет пропасть расстояний
Воспоминаний мостик подвесной.
И, балансируя на шатких досках.
Спешу увидеть вновь твой дивный взгляд
И утонуть в напевных отголосках.
Пока в цвету черёмухи стоят.
Жёлтый декабрь
Середина декабря.
Снега ждёт честной народ.
Что за жёлтенький наряд
У берёз под Новый год?
Всё свершаться в срок должно,
Мы хотим иль не хотим.
На дворе зима давно,
Где же снежный палантин?
По весне журчать должны
Говорливые ручьи.
Летом — пляжи, плеск волны,
Солнца знойные лучи.
Катаклизмам — верь не верь —
Человечество виной,
Истреблён и лес, и зверь.
Будто бы идёт войной
На природу человек,
Напрочь позабыв о том,
Что отцов не долог век,
Детям что оставит он?..
Под ногами шелестит
Вместо снега шлейф листвы.
На глазах слеза блестит,
Души жёлты и мертвы.
Идёт борьба
Что наша жизнь — игра, борьба?
Сплошной с препятствиями бег?
На поясах сошлись судьба
И неуёмный человек.
Борьба — рождение. Борьба
За первый маленький шажок,
За ту, которая люба, —
До смертных дней борьба, дружок...
За место злачное — война,
Возня за кресло посытней,
И чаша чтоб была полна...
...Воюем до скончанья дней.
Лишь совесть в той борьбе судья.
Об этом забываем мы.
Себе и вам желаю я.
Чтоб оставались мы людьми.
Пока не облетит последний лист...
На осень повернуло лето.
Листвой присыпало следы,
И жизнь моя осталась где-то
Под толщей дождевой воды.
В саду отцвёл судьбы цветочек,
Благоуханье источив.
В костре корёжится листочек,
До боли душу истончив.
Тумана серая циновка,
Под ней от молодости ключ.
На бубне серой оцинковки
Шаманит серый дождь, колюч.
Не торопи ты в зиму, ветер,
Осенней грусти вокалист.
Я не умру, пока за ветку
Цепляется последний лист.
Умнею, кажется, с годами
Тяжёлым камнем тишина ночная
Запрудила раздумия реку.
Под лунным светом, юность вспоминая,
В печальных водах памяти теку.
Грустит со мною лунная гравюра,
Хоть девушку никто не огорчал.
Я в юности и ловок был, и юрок,
И, словно стригунок, по жизни мчал.
Как перистое облачко истаяв,
Прошли тех дней беспечные года,
Погасла звёзд бесчисленная стая,
Упала путеводная звезда.
Неужто я, друзья мои, старею —
Скрижаль судьбы совсем испещрена?
Но в сердце юном стяг отважно реет.
Хоть и виски покрыла седина.
Нет, не старею, становлюсь умнее,
И душу жалит мудрости пчела.
Я много сделал и ещё сумею,
Лишь юность безвозвратно утекла.
Дух игреневого коня
Конь игреневый — игривый,
Шоколадная стрела,
Белохвостый, с белой гривой,
Он закусит удила
И галопом понесётся —
Не пытайтесь осадить.
Мирно на лугу пасётся —
Не пытайтесь подходить.
Он на скачках Сабантуя —
Первый. Остальным — рыдать.
Конь игреневый взбунтует —
Не пытайтесь убеждать.
Я живу, с судьбой не споря.
Не горю живьём в огне.
Но нет-нет да и пришпорю —
Дух игреневый во мне!
Родимый край
Родимый край, аул любимый мой,
Я от тебя сегодня далеко.
Но я вернусь, весною ли, зимой,
Мне без тебя прожить ох нелегко.
Я в думах о тебе с утра встаю,
И радуюсь твоим успехам я,
Ты ждёшь дождя — Аллаха я молю,
Чтоб урожай дала твоя земля.
Когда же город, каменный вампир,
Все силы выпьет, я к тебе вернусь.
У родника живой воды испив,
Я вновь батыром сильным обернусь.
Я эту песню о тебе пишу,
На музыку журчащих родников.
Родимый край, к тебе всегда спешу.
Мне без тебя прожить ох нелегко.
На горе Чатыртау
Когда всхожу на гору Чатыртау,
Щемит сердечко, просится слеза,
И рвётся крик победный изо рта.
И вниз совсем не хочется слезать.
А хочется расправить крылья рук
И птицей полететь с крутой горы,
Обнять всё то, что видит глаз вокруг, —
Леса, поля и сельские дворы.
Магнитом манит Чатыртау-гора
К себе сынов своих и дочерей.
Не знаю я, когда придёт пора
Мне снова поклониться в ноги ей.
Но точно знаю, что в один из дней
На Чатыртау выведут пути.
И днём и ночью думаю о ней,
Опутанный верёвками рутин.
Куда уходит жизнь
С юбилеем поздравляют.
Обернёшься — жил не жил?
Жизнь рекою утекает,
Вороша прибрежный ил.
Дни свистят что вольный ветер,
Непоседливый чудак.
Юность, я и не заметил,
Как ушла. Зачем? Куда?
Озорное время детства —
В прошлом, в дымке голубой.
Всё богатство и наследство —
Дети, внуки и любовь.
Никогда не станет братом
Друг, хоть нет его родней.
Кони-судьбы мчат куда-то...
Кто же выбрал тех коней?..
Осенний этюд
Нагнала осень грусти волны,
И от печали не уйдёшь.
Чтоб горький реквием исполнить,
Натягивает струны дождь.
Туман тяжёлый лёг в низину,
Повсюду неприглядный вид.
Холодный ветер дует в спину,
И посвист душу леденит.
Прощальный круг свершили птицы.
Печален крик их горловой.
В объятьях мамы бы укрыться,
Как в давнем детстве, с головой.
Единственное желание
От твоих дубов вобрал могучесть,
От берёз терпение впитал.
Слёз набрал у ивушки плакучей,
Пламя подарил мне краснотал.
Вольное, шальное, озорное
Детство здесь когда-то протекло.
Хлеба ломтик, молоко парное,
И ладоней маминых тепло.
И всегда к тебе за вдохновеньем
Прихожу, к рябинам, тополям.
Ветер-письмоносец дуновеньем
Разнесёт молитвы по полям.
Родники твои одарят песней,
Соловей подхватит эту трель.
Заскрипит скрипач порою вешней —
У колодца старый журавель.
У меня всего одно желанье,
Не прошу другого ничего, —
Чтобы в день последнего дыханья
Приняла земля как своего.
Рождение песни
Жёлтых листьев круговерти,
Пляска жёлтого огня.
Унесёт осенний ветер
В детство давнее меня.
Горизонт осенний скроет
С Чатыртау-горы туман.
И в душе опять завоет
Юности шальной буран.
Чатыртау-гора. Здесь бродит
Ветер, рвёт листву с ветвей.
Из глубин души восходит
Песня юности моей.
Возвращение в деревню
Хоть и давно я поселился в каменной столице,
Душа моя осталась деревенской навсегда.
Не стали мне родными серокаменные лица,
Не заменили мне аула ульи-города.
Весной становится моя тоска стократ острее,
Не заменяет гвалт людской весенний птичий гам.
И сердце, словно жеребёнок, скачет всё быстрее
К охваченным зелёной дымкой заливным лугам.
И снятся мне весною треск и грохот ледохода,
Ладони разминают шелковистое зерно,
Босые ступни ощущают трав росистых холод,
От вспаханной земли в моих глазах черным-черно.
Я, засучив рукава, бросаю зёрна в землю,
Моля аллаха, чтобы уродился знатный хлеб.
И песне жаворонка затаив дыханье внемлю.
Пытаюсь вторить пташке, распевающей взахлёб.
И душу радует мою засеянная нива,
Иду к реке, чтобы лицо и руки окатить,
Там, словно без меня грустит, склонила ветви ива,
Не знает, как же ей меня в деревню воротить.
Я к веткам руки протяну и просыпаюсь тут же.
И где ты, жаворонок, где росистая трава?
Вороны каркают, деля кусочек сыра в луже,
Летит, на стыках грохоча, бездушный конь — трамвай.
Не знаю я, когда пройдусь по улочкам аула,
Зимою, летом, осенью, а может, по весне?
Но я судьбу благодарю за то, что разрешила
В родной сторонке побывать, хотя бы и во сне.
Грусть*
(песня)
Я с цветами расцветаю,
Если на дворе весна.
Улетают птичьи стаи —
И душа тоски полна.
Всё на родину стремится,
На простор родных полей,
Заглянуть в родные лица,
В тайны юности своей.
Жизнь людская, словно птица.
То летает, то поёт.
Дай нам бог не оступиться.
Не сломать души полёт.
* Музыка Ландыш Шарафиевой
* * *
Никогда не забывайте—
впереди нас ждёт сират.
Мамы-то нас простят,
но вот простит ли Бог?
(Из песни)
Мама всё ждала, вот-вот приедет
Попрощаться родненький сынок.
Мама всё ждала, вот-вот приедет,
Но сыночек всё-таки не смог.
Мама, ты, наверное, простила
Самому плохому из сынов.
Бога ты, наверное, просила,
Чтобы не был к сыну он суров.
Долетят ли к вам, друзья-подружки,
Просьбы запоздалые слова —
Приезжать почаще всё же нужно
К матери, пока она жива.
Сколько я молил её вернуться.
Мама далеко, ушла во тьму...
Чтобы выжить, чтобы не свихнуться,
Дай терпенья сердцу моему.
Кто кого ждёт?
Приветливо берёзки машут кронами
На противоположном берегу.
Кого встречают платьица зелёные?
И чей любовный шёпот берегут?
Зачем ты обмелела, речка быстрая.
Ты от любви иссохла, от тоски?
В деревне новый дом никто не выстроил,
Не слышен запах струганной доски.
И не найти тропинок буйной юности,
Травою сорной густо заросли.
И как такое горе сердцу вынести?
Где мчались кони, нынче лишь козлы.
И я спешу домой порою вешнею,
Шагаю через высохший ручей.
Скрипит калитка, кособоко свешена,
И мамы нет, и дом стоит — ничей.
* * *
Часто меж хорошим и плохим
Лишь один неправильный шажок.
Хочешь выйти из воды сухим? —
Этот путь — по головам, дружок.
Бескорыстно жить благословил
Бог людей рождением одним.
А за то, что выгоду ловил,
Ты потом ответишь перед ним.
Тянется планиды путь витой,
Бог всему судья и господин.
Не скажу, друзья, что я святой,
Был грешок, и даже не один...
* * *
Живу не вопреки, благодаря.
Всё тяжелее опыта кошель.
Пожухлые листки календаря
Спекаются в коричневую прель.
Слетают с древа жизни семена
И прорастают на земле родной.
Цветами обратятся времена
Иль зарастут крапивою одной?
Подбрасывает испытаний жизнь,
Мучительно сбываются мечты.
Всеобщей красотою одержим,
Сажаю я в саду судьбы цветы.
В неоплатном долгу
Ты слушала наш самый первый крик,
На миг забыв про родовую боль.
Ты жизнь свою не мыслила без книг
И нам привила к чтению любовь*.
А ты, отец, суров, но справедлив,
Сумел любовь к природе нам привить.
Сажал деревья, лесу жизнь продлив,
И нас учил всегда добро творить.
А саженцы твои все прижились**
И превратились в настоящий лес,
Фонтан твоих берёз струится ввысь,
Дубы стоят, исполнены чудес.
Жаль, был недолог мамы с папой век,
Сгорели, словно бабочки в огне.
Любить людей — последний ваш завет
Опорой в трудной жизни служит мне.
Вы мне нужны, как стебелёк цветку,
Как корни дереву, как речке берега.
Нужны, как печь поющему сверчку, —
Поддерживать, любить, оберегать.
Долги ушедшим не вернуть, увы,
Пусть спят спокойно во земле родной.
Добро я буду делать для живых,
Лишь в этом вижу я свой долг земной.
* Мать Римза Салиховна более сорока лет работала библиотекарем.
** Отец Газизьян Закуанович некоторое время работал лесником.
* * *
На ромашке не гадаю,
Сколько, мол, прожить бы смог.
Только Аллаху благодарен
Я за каждый мой денёк.
Я довольствуюсь и малым,
Что приходит в жизнь мою.
Я встаю с рассветом алым,
Тихо Аллаху помолюсь.
Мне и в шалаше не тесно,
И не боязно в Кремле.
Не заменит рай небесный
Прелесть жизни на земле.
Если скажут...
Никогда никому не завидовал вовсе,
Всех завистливых ждёт полыхающий ад.
Свято верю — когда жизнь покатится в осень, —
Будет скрашивать дни мной посаженный сад.
Будут дети мои в том саду собираться,
Будут внуки мои в том саду отдыхать,
Будут грустные там от тоски избавляться,
Будет радости вечный огонь полыхать.
Потерявшие песню, найдут её снова,
Потерявший надежду, найдёт её вновь.
Огорчённым — заветное доброе слово,
Одинокие, может, найдут здесь любовь.
Пусть сгорят души тех, кто нечист и продажен,
Пусть друзья восторгаются садом моим.
Буду счастлив, когда на прощание скажут:
«Сколько много хорошего сделано им!»
Душа моя чиста
Пусть не молюсь я, стоя на ковре,
Но в сердце сохраняю чистоту.
Святой азан разбудит на заре
В моём народе светлую мечту.
Народ с заботой о грядущих днях
Начнёт творить великие дела.
Смотрите, как внимает молодняк,
Когда читает проповедь мулла.
Был многотруден и извилист путь.
В душе моей витает пыль веков.
Теперь мы с верой. Я желаю, пусть
Избавится народ мой от оков.
Душа желает лишь добро вершить,
Она чиста, крылата и светла.
Но если ненароком согрешит,
Прости ей прегрешенья, о Аллах!
* * *
Помашу рукою я столице
И поеду в свой родной аул.
До свиданья, город мой столицый,
Не тяжёл заплечный мой баул.
Ухом приложусь к зелёной ниве,
Где-то под землёй бежит ручей,
Он спешит к реке, к плакучей иве,
Радостный, бесхитростный, ничей.
Всё родное здесь и всё знакомо,
Каждый дом в деревне — мне родной.
Даже псы цепные возле дома
Лаем поздоровались со мной.
То соловушка споёт на зорьке.
То корова Зорька замычит,
То петух, хозяйским взглядом зорким
Двор окинув, громко прокричит.
Горько мне, что больше с каждым годом
Стало заколоченных ворот.
В мир иной хозяева уходят...
Неужели и аул умрёт?
Деревенская баня
Был я в знатных банях за границей,
Парился в турецкой, финской, венской,
Ни одна парилка не сравнится
С нашей чёрной банькой деревенской!
Иван-чай и мяту с медуницей
В веничек берёзовый вплетаю.
Ароматы лета будут виться,
От которых таю, таю, таю…
Лечат хвори травы луговые,
Собранные на родной природе,
И пойдём с друзьями вновь живые,
А до бани — умирали, вроде.
Если отчего-то вдруг по лету
В холоде бетонном затоскую,
То к себе в деревню я поеду
В бане пыль оставить городскую.
Памятник
Почти не осталось коней в наших сёлах,
И конюх давно уж навеки уснул.
Как памятник детским годам развесёлым
Конюшня стояла на въезде в аул.
Нередко коней мы водили на выпас,
Картошку в мундире пекли на углях.
И пусть всем нам разный путь жизненный выпал,
Но детство прошло вот на этих полях.
Нам с детства хомут непосильный давали,
Мы ловко своих запрягали коней,
Пусть ноги до стремени не доставали,
Мы землю любили и мчались по ней.
Я еду в деревню, закончив работу,
Любуюсь пейзажами из-под руки.
Но что-то не так, не хватает чего-то —
Конюшню сравняли с землёй земляки.
* * *
Серый сумрак деревню накрыл,
Вьётся серый туман у окна,
Во дворе стихли хлопанья крыл,
Пожелтела от грусти луна.
И осенняя грусть на душе,
От печальных раздумий никак
Не уснуть, извертелся уже
Под слезливым зрачком ночника.
На решётке антенны уснув,
Серой тучей укрылась луна.
Лишь цепная собака, сбрехнув,
Напугала безмолвие сна...
То ли осень виной, то ли ты —
Не пойму, отчего тяжело.
На земле золотые листы,
Всю дорогу к тебе замело.
Деревенский воздух
В городе воздуха мне не хватает,
Пусть даже город — столица.
Часто желанье в душе вырастает
Камню села поклониться.
Всем обеспечен я в городе вроде,
Не для души, а для тела.
Вот покопаться бы мне в огороде,
Сразу бы жить захотелось.
Я возрождаюсь, в деревню вернувшись,
Воздух в деревне — целебный,
Вылечу хвори, в траву окунувшись,
В море поплаваю хлебном.
Где бы я ни был, куда б ни поехал,
Помню везде и повсюду
Запах черёмухи, горное эхо,
Первой влюблённости чудо.
В воздухе сельском — несметная сила,
Чахну я в городе Энске.
Куда б судьба меня ни заносила,
В душе я — всегда деревенский!
* * *
Когда на город надвигается весна,
Дух землепашца просыпается во мне,
Рассвет забрезжит чуть, и станет не до сна,
И вспомнят руки о сохе и бороне.
Не нужно таймеру будить меня весной,
Душа проснётся с первым солнечным лучом,
Ведь где-то в сердце петушок живёт со мной.
«Ку-ка-ре-ку!» — раздастся слева под плечом.
И хоть в столице я живу давным-давно,
Глазам моим навек привычней борозда,
И помнят пригоршни нагретое зерно,
И помнят уши песни певчего дрозда.
Деревня-матушка, как всё же много нас,
Сбежавших в город сыновей и дочерей,
Которым снятся борозда и борона,
Кто жизнь живёт в тоске по родине своей.
* * *
От плуга отвалился ком большущий.
На борозду глаза крестьянина глядят.
А дождевых червей, к теплу ползущих,
Клюют грачи, неистово галдя.
Сорок не хуже, признанных воришек,
Все земли и крестьянское село
Прибрали толпы алчных нуворишей.
Мужик недоумённо чешет лоб.
Сбегают в город сыновья и внуки.
Неужто и село сойдёт на нет,
Когда сгребут аул чужие руки,
Влюблённые не в землю — в звон монет.
Декабрьский дождь
Происходит что-то странное в природе,
В декабре снежинок, как обычно, ждёшь.
Кто-то в шутку перепутал время года,
Вместо снега в декабре — осенний дождь.
Не до шуток в зимний ливень хлеборобу,
Покурить угрюмый вышел под навес.
Если вовремя не наметёт сугробы,
Не взойдут пшеница, рожь, ячмень, овёс.
Не поспоришь с небесами, не прикажешь,
Можно только терпеливо снега ждать...
Терпелив крестьянин, виду не покажет,
Что боится пахарь зимнего дождя.
Осенняя элегия
Украшен мир богатою палитрой,
Цвета у ранней осени густы.
Печальной желтизной леса облиты,
Покрыты красным суриком кусты.
В осенней грусти склоны Чатыртау,
Колышутся от ветра ковыли.
А над вершиной кружит клин картавый —
Прощаются с горою журавли.
В полях — чак-чака золотые горы,
Есть лакомство такое на меду.
И тракторов усталые моторы,
В стерню вгрызаясь, борозды ведут.
Плывут по небу, лето провожая,
Набрякшие слезами облака.
От слёз небесных польза урожаю,
Без слёз и пота здесь нельзя никак.
Притихли опустевшие долины,
Ни жаворонков нет, ни соловьёв.
Лишь только гомон слышен воробьиный.
Но что душе до треска воробьёв?
Горят костры. Летит листва под ноги,
Огонь к пожухлой прелести жесток.
Как я, такой же точно одинокий,
Дрожит на ветке жёлтенький листок.
Самое трудное
На чёрно-белых клетках судьбы
Завязан бой — суров и жесток.
Кто победитель этой борьбы,
Кто проигравший — знает лишь Бог.
Кто проиграл, не стоит гроша,
Кто выиграл, тому и почёт.
Единственный неправильный шаг
На проигрыш тебя обречёт.
Что наша жизнь? Игра, брат, игра,
В ней кто-то ферзь, а кто-то — король,
В невидимых интригах двора
У пешек тоже есть своя роль.
И я фигурка в войске Его,
Играю роль свою до поры.
Ты знаешь, брат, труднее всего —
Не нарушать законов игры.
Забыл
С тобою мы у бурного ручья
Сошлись навеки буйною весной.
На талии твоей ладонь моя,
Соединил нас мостик подвесной.
Загадочно смотрели на меня
Глаза твои небесной синевы,
И пальцы, словно язычки огня,
Меня сжигали... но, увы, увы
Недолгим получился этот век,
И жизнь не стала сказкой наяву.
И у тебя есть новый человек,
И я, тебя забыв, с другой живу.
Не говори мне
Не говори мне — неприглядна осень.
Промозглые ветра, мол, без конца.
Ловлю твой взгляд, что согревает очень
На досках одинокого крыльца.
Не говори мне — осень — время грусти, —
Увидев в небе перелётный клин.
Твой нежный голос грусть в меня не впустит,
С души прогонит вмиг хандру и сплин.
Не говори мне — осень убивает, —
Взирая на пожухлые холмы.
Без смерти и рожденья не бывает,
Весною к жизни возродимся мы.
* * *
От грусти, что ли, белые берёзы
Накинули парчовые платки?
Калины раскраснелись от мороза
На рыжих берегах сухой реки?
Огнём беды объяты листья клёнов,
По ком же вдоль полей горит костёр?
Прощальный крик над лесом воспалённым —
Клин журавлиный крылья распростёр.
Своей внезапной смертью поражая,
Вчера девчушка-лето умерла.
Рябина, в путь последний наряжая
Покойную, серёжки принесла.
И гордый дуб листвою посыпает
Тропу, которой лето унесли.
Корабль-солнце будто засыпает,
На осень повернув свои рули.
Лишь мы с тобою не грустим в ненастье
И входим в осень жизни налегке.
Хотя, чтоб сосчитать мгновенья счастья,
Хватает пальцев на одной руке.
|
