В некотором царстве стояла небольшая деревня; в этой деревне жили два брата; один помер, и остался после него сын — записной вор Сенька Малый. Уж куда-куда ни отдавал его отец в науку — всё не вышло толку.
— Что ж ты не учишься? — спрашивают, бывало, у него отец с матерью. — Али целый век хочешь дураком изжить?
А Сенька так и брякнет в ответ:
— Коли хотите вы от меня хлеб-соль видеть, отдайте воровству учиться; другой науки и знать не хочу!
Вот как помер отец, Сенька Малый не стал долго думать, пришёл к дяде и говорит:
— Пойдём, дядя, на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
— Ладно, пойдём!
Вот и пошли; идут мимо болота, глядь — дикая утка в камышах гнездо свила и сидит себе на яйцах.
— Давай-ка утку изловим! — говорит дядя и стал подкрада́ться; только птицы не поймал, понапрасну с гнезда согнал.
А Сенька Малый шёл позади и вырезал из дядиных сапогов подмётки.
— Ну, Сенька, — сказал дядя, — я хитёр, а ты хитрее меня!
Идут они дальше; а навстречу им три мужика, ведут на базар быка продавать.
— Как бы нам, дядюшка, этого быка достать? — спрашивает Сенька.
— Эх ты; ведь теперь не ночь; серед бела дня не украдёшь.
— Небось украду!
— Что ж ты, али и взаправду мудрёней дяди хочешь быть?
— А вот увидишь!
Сенька Малый снял с правой ноги сапог, бросил на дорогу и укрылся с дядей в сторонке. Мужики дошли до этого места.
— Стой, ребята, — закричал один, — вишь какой славный сапог валяется.
— Хорош, да что с ним делать-то? Кабы пара нашлась, можно бы взять; а теперь что? Одна нога в сапоге, а другая в лапте!
Посудили, подумали и, не взяв сапога, пошли прочь. Сенька тотчас надел правый сапог, а левый снял; забежал вперёд, кинул его на дорогу и спрятался в канаву.
— Стой, ребята, — закричал тот же мужик, — вот и другой сапог. Знать, какой-нибудь Разувай Федулыч растерялся. Ну-тко, братцы, вперегонки за тем сапогом! Ведь годятся на вечеринки к девкам ходить.
Бросили быка и пустились вперегонки назад; а Сенька Малый того и добивался, подхватил сапог и погнал быка в сторону; загнал его в болото, отрубил голову и приставил её опять на прежнее место.
Мужики пробегались попусту; воротились — нет быка; пошли искать, искали-искали, ходили-ходили и набрели на болото.
— Ишь куда нелёгкая его угораздила! Прямо в тину затесался! Надо, — говорят, — вытаскивать…
Достали верёвку, сделали петлю, набросили с размаху и зацепили за рога, понатужились да как дёрнут — так все наземь и попа́дали.
— Ахти, какое горе! Ведь совсем быка загубили, как есть голову оторвали!
Делать нечего, пошли мужики домой с пустыми руками; а Сенька Малый позвал дядю, вытащили вдвоём быка, содрали кожу, разрубили мясо на части и стали делиться. Дядя говорит:
— Неужли ж делить поровну? Я старше, мне следует больше!
Сенька обиделся, схватил бычью кожу и ушёл от дяди; забрался в кусты, вы́резал два берёзовых прута и принялся хлестать по коже. Хлещет да во всё горло выкрикивает:
— Батюшки! Не я один крал, дядя помогал!
Дядя услыхал это. «Ну, — думает, — попался Сенька!» — и приударил с испугу домой; а Сенька сбегал за лошадью, поклал всю говядину на воз, отвёз её в город и продал за чистые денежки.
На другой день пришёл Сенька Малый к дяде, зовёт государеву казну воровать.
— Пойдём, — говорит, — на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли ночью к царскому дворцу; у ворот стоят часовые — как тут ухитриться? Сенька Малый подкопался под угол, залез с дядей в кладовую и ну набивать карманы. Что тут золота, что серебра они утащили! Полюбилось им это дело, и повадился Сенька кажную ночь ходить в царскую кладовую да забирать деньги.
Захотел царь посмотреть свою казну, видит — что-то неладно, много добра распропало; со́звал совет и стал спрашивать: как бы умудриться да вора поймать? И придумали сообща: у той самой дыры, куда вор лазит, поставить большой чан со смолою. Как сказано, так и сделано; целый день смолу топили да всё в чан лили. Вечером поздно зовёт Сенька Малый дядю на промысел.
— Пойдём, — говорит, — ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли к царской кладовой. Сенька Малый стал посылать дядю:
— Ты полезай наперёд, а я за тобою!
Дядя полез — и прямо в чан угодил; как закричит благим матом:
— Ох, смерть моя! В смолу попал.
Сенька думал было его вытащить, возился с ним, возился, нет — ничего не поделаешь! «Пожалуй, — думает, — по нём и меня дознаются!» Взял отвернул ему голову и понёс к тётке: так и так, сказывает ей, пропал дядя ни за грош!
Наутро доложили царю: который-де вор казну воровал — нынче в смолу попал, только головы нету. Царь приказал заложить тройку лошадей с колокольчиком и везти мёртвое тело по всем сёлам, по всем городам: не найдутся ли сродники? Коли станет кто по нём плакать, сейчас того хватать да в кандалы ковать.
— Тётушка, — спрашивает Сенька, — хочешь поплакать по своём муже?
— Как же не хотеть, родимый? Всё-таки муж был!
— Слушай же: возьми новый кувшин, налей молока и ступай навстречу: как увидишь, что везут твоего покойника, спотыкнись нарочно, разбей кувшин и плачь себе вволю.
Тётка взяла новый кувшин, налила молоком и пошла навстречу.
Вот везут мёртвое тело, и как только поравнялись с нею — она вдруг будто споткнулась, разбила кувшин, разлила молоко и начала громко плакать да причитывать:
— Свет ты мой! Как мне жить без тебя?
Сейчас набежали со всех сторон солдаты, окружили бабу и стали допрашивать:
— Говори, старая, о чём голосишь? Не признала ли покойника? Что он — муж тебе, брат али сват?
— Батюшки мои ро́дные! Как же не плакать мне? Сами видите, какая беда надо мною стряслась: разбила кувшин с молоком! — и опять принялась выть.
— Экая дура, нашла о чём плакать! — говорят солдаты, и поехали дальше.
На другой день докладывают царю: где-где ни возили покойника, никто не сказался из сродников, никто по нём не поплакал; только и слёз видели, что одна старуха кувшин разбила да над черепьём голосила.
— Что ж вы её не хватали? — говорит царь. — Кто другой, а уж она наверно знает про вора! — и опять-таки приказал возить мёртвое тело по всем сёлам, по всем городам.
— Тётушка, — говорит Сенька Малый, — хочешь похоронить дядю?
— Как же не хотеть, родимый? Всё-таки муж был!
Сенька запряг лошадь в телегу, приехал в ту саму деревню, где с мёртвым телом ночевать пристали, и просится на постоялый двор.
— Куда тебе? — сказывает хозяин. — Вишь сколько народу наехало.
— Пусти, добрый человек! Ведро вина куплю.
Услыхали солдаты.
— Пусти! — говорят.
Сенька купил ведро вина и напоил всех допьяна; крепко заснули и хозяин и сторожа, а Сенька Малый отпёр ворота и увёз покойника.
Поутру проснулись солдаты, собираются ехать и сами не знают: как быть, что делать? Воротились к царю; доложили, что мёртвое тело ночью выкрадено, а кем и как — неведомо. Царь созвал совет и опять спрашивает: нельзя ли как умудриться — изловить вора? Совет и придумал поставить на таком-то лугу целую бочку вина, при ней кучу денег рассыпать, а в стороне часового спрятать; известное дело: вор не утерпит, придёт воровать, напьётся пьян — тут его и хватай! Сказано — сделано. Сенька Малый выбрал тёмную ночь и пошёл воровать; приходит на луг, стал было деньги огребать, да почуял, что вином пахнет: «Дай винца попробую!» Попробовал — славное вино, сроду такого не пивал! «Ну-ка ещё!» Пил-пил и напился пьян как стелька; и с места не сошёл: где воровал, тут и уснул.
А часовой давно его заприметил. «Ага, — думает, — попался, любезный! Теперь полно по свету гулять; насидишься в сибирке (сибирка — арестантская при волостном правлении или полицейском участке)!» Подошёл к Сеньке Малому и обрезал ему половину бороды: коли и уйдёт, так было́ б признать по чём. «Пойду теперь — доложу по начальству». Пока добрался часовой до начальства, уж светать стало; Сенька проснулся, опохмелился, хвать рукой за бороду — половины как не бывало. Что делать? Думал, думал и надумался; пошёл на большую дорогу и давай всякого встречного-поперечного таскать за бороду, кого ни ухватит — так половина бороды и прочь! Как тут вора узнать? Выпутался Сенька из беды, отрастил снова бороду и стал себе жить-поживать, в чужое добро лапы запускать; и долго бы жил, да вот недавно повесили.
|
