Жил да был себе старик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было; вот они поехали в лес, набрали желудей, привезли домой и начали есть. Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один жёлудь в подполье. Пустил жёлудь росток и в небольшое время дорос до полу. Старуха заприметила и говорит:

— Старик! Надобно пол-то прорубить; пускай дуб растёт выше; как вырастет, не станем в лес за желудями ездить, станем в избе рвать.

Старик прорубил пол; деревцо росло, росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял; дерево всё растёт да растёт и доросло до самого неба. Не стало у старика со старухой желудей, взял он мешок и полез на дуб.

Жил старик со старухой. Вот старуха на старика всегда бранится, что ни день — то помелом, то рогачом[2] отваляет его; старику от старухи житья вовсе нет. И пошёл он в поле, взял с собою тенёты (сети для ловли зверей) и постановил их. И поймал он журавля и говорит ему:

— Будь мне сыном! Я тебя отнесу своей старухе, авось она не будет теперь на меня ворчать.

Журавль ему отвечает:

— Батюшка! Пойдём со мною в дом.

Жила-была старуха, у ней был сын дурак. Вот однажды нашёл дурак три гороховых зерна, пошёл за село и посеял их там. Когда горох взошёл, стал он его караулить; приходит раз на горох и увидал, что сидит на нём журавль и клюёт. Дурак подкрался и поймал журавля.

— О! — говорит. — Я тебя убью!

А журавль говорит ему:

— Нет, не бей меня, я тебе гостинчик дам.

Рәваяне әхбар вә накыйлане асар андаг риваят кылыбдырлар кем, заман әүвәлдә Бәкрабад диб бер шәһәр бар ирде. Аның бер падишаһы бар ирде, Габбас хан атлыг. Багдад шәһәредин бер гакыйлдан кешене үзегә вәзир кылды. Ул вәзирнең аты Хәсән ирде. Әмма падишаһ (ның) дөньяда баласы юк ирде. һәмишә хак сөбханә вә тәгаләнең дәргяһыда (Дәргяһ — алла яши торган җир) еглап фәрзәнд (Фәрзәнд — бала) таләп кылыр ирде.