В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик со старухою, и за всю их бытность не было у них детей. Вздумалось им, что вот-де лета их древние, скоро помирать надо, а наследника господь не дал, и стали они богу молиться, чтобы сотворил им детище на помин души. Положил старик завет: коли родит старуха детище, в ту пору кто ни попадётся первый навстречу, того и возьму кумом. Через сколько-то времени забрюхатела старуха и родила сына. Старик обрадовался, собрался и пошёл искать кума; только за ворота, а навстречу ему катит коляска, четвернёй запряжена; в коляске государь сидит.
|
Жил старик со старухою; у них было три сына: двое умных, третий дурак. Старик со старухой померли. Перед смертью отец говорил:
— Дети мои любезные! Ходите три ночи на мою могилу сидеть.
Они кинули между собой жребий; досталось дураку идти. Дурак пошёл на могилу сидеть; в полночь выходит отец его и спрашивает:
— Кто сидит?
— Я, батюшка, — дурак.
— Сиди, моё дитятко, господь с тобою!
|
Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак, ничего не делал, только на печи в углу сидел да сморкался. Отец стал умирать и говорит:
— Дети! Как я умру, вы каждый поочерёдно ходите на могилу ко мне спать по три ночи, — и умер.
|
Жил-был купец богатый, умер, оставался у него сын Иван Бессчастный; пропил он, промотал все богатство и пошел искать работы. Ходит он по торгу, собой-то видный; на ту пору красная девушка, дочь купецкая, сидела под окошечком, вышивала ковер разными шелками. Увидала она купецкого сына... Полюбился ей купецкий сын. «Пусти меня,— говорит матери,— за него замуж». Старуха и слышать было не хотела, да потолковала со стариком: «Может быть, жениным счастьем и он будет счастлив, а дочь наша в сорочке родилась!» Взяли ее да и отдали — перевенчали. Жена купила пряжи, вышила ковер и послала мужа продавать: «Отдавай ковер за сто рублей, а встретится хороший человек — за доброе слово уступи».
|
Әлкыйсса, Зөһрә солтан ул кичә апасы берлә сарайда яткан иделәр. Зөһрә төшендә күрде кем, Таһир илә бер җирдә утырырлар, гаять хозурыннан уянып китеп, колагына сорнай тавышы керде. Зөһрә, түшәгеннән торып, гаҗәп, бу сазны уйнаучы кем икән дип, тәрәзәнең канатларын ачып, түбән карап Таһирне күрде вә кем икәнен белмәде. Аның өчен җиде ел зинданда ятканда, сачләре иңенә төшеп, төсләр үзгәрмеш иде. Дәрхаль күзләрене текәләп карап, Таһирне таныды. Шул заман түбән мең алтын атып, Таһиргә әйтте: «И минем гашыйкым, бу алтыннарны алып, өс вә башларыңызны төзәтеп вә хәммамга (Хәммам — мунча ) барып юынасыз. Дәхи сезнең фәлән җирдә фәлән исемле апаңыз илән бер тугма даяңез бардыр. Аңа барып торасыз. Күрәлек, җиһан көзгесе ниләр күрсәтер»,— дип. Хәтеренә килде кем, бәлки, безнең болай сөйләш- кәнемезне нагяһ бер дошман күреп, атама хәбәр бирсә, Таһиремә бербер хәтәр вә кыенлык төшәр, диде вә тәрәзәнең канатларын ябып, гүяки тәне җаныннан аерылгандай булды.
|
Равиани асар вә накыйляни дөр нисарь (Төрле әсәрләр турында хикәят итүчеләр) шундаг риваять вә мун- даг хикәят кылырлар кем, заманы әүвәлдә бер олуг вә мәшһүр падишаһ бар иде. Малы вә хәзинәсе, вә гаскәре бик күп иде, бунча солта- нәтлек илә дөньяда һичнәрсәгә ихтыяҗы юк иде. Ләкин дөньяда угыл- кыздан фәрзәнде (Фәрзәнд — бала) юк иде. Шул сәбәптән һәрвакыт күңеленә бераз кай- гу вә тарлык килер иде. Кайсы вилаятьтә вә кайсы шәһәрдә бер хәким хазикъ вә табип камил (Хәким хазикъ вә табип камил — тәҗрибәле, оста врач) ишетсә, илчеләр вә сансыз алтыннар, вә көмешләр күндереп алдырыр иде. Төрле-төрле мәгъҗүннәр (Мәгъҗүн —дару) вә дәвалар ясатып ашар иде. Ахырыл-әмер (Ахырыл-әмер — ахыр чиктә), һичбер файда тапмагач, хәким вә табиплардан күңеле суынып, аллаһе тәгалә үзе бирмәсә, мәхлук ни кылсын. Бераз заман бу фикер илән калды.
|
|