Было или не было, а была одна старуха. Жила она одна в своем глинобитном доме и целыми днями пряла пряжу. Пряла пряжу, а потом несла ее на базар и продавала. Тем и жила. Бедно жила старуха.

Однажды кончился у нее хлопок, и не из чего было ей прясть пряжу. И не было денег у старухи хлопок купить. И заплакала тогда бедная старуха. Она плакала так долго, что скоро ручьи ее слез превратились в реки. Реки пролились на сухую землю, и вдруг перед домом старухи появилось белое-пребелое хлопковое поле. Обрадовалась старуха и принялась собирать тот хлопок.

Собрались птицы со всех концов и решили:

— Давайте выберем царя, чтоб он был самым сильным, самым умным и самым долговечным среди нас.

Тут Галка прошлась важно и говорит:

— Я думаю, надо нам царя такого, чтобы у него хвост был длинный и чтоб шарф был на шее.

Жил на свете петух, весь в желтых и красных перьях, с золотым хвостом-султаном. Очень красивый петух. Всем петухам петух.

Рано утром петух взлетал на забор и кричал: — Ку-ка-ре-ку! Милые мои куры! Вставайте! Пора приниматься за работу! Вон сколько зерна рассыпано на земле.

И куры соскакивали с насеста и спешили во двор.

В тот день петух проснулся, как обычно, очень рано.

Как-то раз пестрокрылый Фазан бежал по своим делам, неожиданно поскользнулся на льду и упал. «Кто это меня опрокинул на спину?» — с недоумением подумал он.

— Лед, Лед, это ты сделал? — спросил оробевший Фазан.— Откуда у тебя такая сила?

Блестящий как зеркало Лед лукаво засмеялся:

— Что ты, красавец! Нет у меня никакой силы. Если бы у меня была сила, разве б я боялся Солнца? Пригреет оно — и все вокруг тает.

Жил-был барсук. Днем он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.

До солнца в свою нору спешит попасть барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, шел он там, где тень гуще, где земля чернее.

Подошел барсук к своему жилью.

«Хрр... Брр...» — вдруг услышал он непонятный шум.

Жил-был дехканин. У него было два вола и один осел. Каждый день рано поутру дехканин взваливал на осла пшеницу, садился на него сам и гнал перед собой быков, направляясь в поле пахать землю и сеять пшеницу.

Однажды вечером, после работы, один из волов пожаловался ослу, с наслаждением спавшему на соломе.

— Эй, друг,— сказал вол,— ты счастливее нас, тебя не так уж мучает наш хозяин. Отвезешь на поле пшеницу с хозяином, оттуда привезешь дров — на этом и кончаются твои муки. Ох, будь проклята воловья доля, мучения наши намного тяжелее: каждый день хозяин впрягает нас в ярмо и без передышки с утра до вечера гоняет. Если мы от усталости чуть замедляем шаг, он безжалостно избивает нас так, что ноет мозг наших костей. Очень трудно нам жить.

Надоело ослу поклажу таскать. Вот и говорит он однажды верблюду — своему товарищу:

— Эй, верблюд, надоело мне поклажу таскать: живого места на спине нет! Давай убежим от хозяина, станем жить вдвоем на воле как вздумается.

Помолчал верблюд, подумал, говорит:

— Плохой у нас хозяин, верно: кормит дурно, работать заставляет много. Я бы и рад убежать, да как убежишь?

Жил когда-то один охотник. Однажды он вышел в поле. Поставил сеть и, насыпав зерна для приманки, залег в ожидании добычи. Немного спустя прилетела стайка голубей и расположилась на ветвях чинары.

Среди них был старый сизокрылый голубь. С незапамятных времен ему была дана кличка Сизарь за его оперение. Сизарь предупредил всех голубей:

— Не вздумайте спускаться на землю: видите, сеть стоит. Долго ли до беды?

Молодые голуби не послушались старого, опытного Сизаря. Один за другим они спустились на землю и принялись клевать зерно.

Жили-были старик со старухой. Вот как-то раз и говорит старуха:

— Сходил бы ты, старик, в лес, принес бы дров. А то ни щепки дома нет.

Пошел старик в лес и стал гнилые пни на дрова ломать. Целую охапку наломал. Подошел к одному пеньку, ударил его ногой — повалить хотел. А из-под пня вдруг птичка вылетела — совсем маленькая, птичка-невеличка. Села она на пенек и говорит человеческим голосом:

— Что тебе, дедушка, надо? Зачем ты в мой пень постучал?

Давным-давно где-то в горах жили старик со старухой. Они имели корову, козу, двух козлят, сторожевую собаку и кота.

Однажды старуха налила коту молоко, но собака все выпила, и коту ничего не досталось.

Разозлился кот, бросился на собаку, одним махом выцарапал ей глаза.

Лягушки в тундре жить не захотели. Поселились в таежном болоте и стали считать себя хозяевами тайги. Деревьев они, правда, не видят, в моховых озерках, в топях гнилых свою жизнь проводят. Но кажется им, в этих топях, в этих болотищах только и можно жить. Что там, за осокой, за кочками?

«Ничего там нет! — думают лягушки.— Конец болота, конец света. Что еще может быть, кроме наших кочек? Не может ничего быть! Какие еще песни могут быть, кроме нашего кваканья? Уж не птичья ли болтовня?»

Так говорили лягушки.

Ича жил вдвоем с бабушкой. На другой стороне реки жил Корсэ-старик, князь. Корсэ-старик был любопытный, жадный. Он часто посылал своих работников посмотреть, что люди его добыли: много ли ценных шкурок, много ли диких оленей добыли, не утаили ли что от князя своего.

Ича однажды позвал свою собаку, привязал ей на шею связку собольих шкурок и отпустил собаку на улицу.

Жил когда-то человек по имени Худайберды. Он очень боялся лисиц и, когда встречался с ними в степи или в лесу, старался обойти или объехать их стороной. Поэтому он и прослыл трусом.

Однажды жена и дочь Худайберды наткали бумажной материи и поручили ему продать ткань на базаре.

Когда Худайберды садился на лошадь, чтобы ехать в город, жена попросила привезти ей халвы, а дочь — леденцов.

— Ладно, привезу вам гостинцы,— пообещал Худайберды и выехал со двора.

Жил-был мальчик Идэ. Рано остался он круглым сиротой. Отец его, охотник, ушел однажды в тайгу на промысел и не вернулся. А вскоре умерла и мать. Взяла мальчика к себе старая бабушка.

Любила бабушка внука, и Идэ тоже любил бабушку. Целый день бегал за ней по пятам: бабушка к речке — и Идэ за ней, бабушка в лес — и Идэ с нею. А один никуда от избушки не отходил: боялся.

— Стыдно таким трусом быть,— говорила ему бабушка.— Ведь ты уже большой мальчик, а всего боишься.

Как-то под вечер сидели в своей урасе (жилище у юкагиров ) три брата. Имя у старшего — Лошийя, у среднего — Лопчуо. А младшего брата звали Акчин-хондо. Делать им нечего было. Старший брат сказал:

— Давайте песни петь, голоса пробовать. Я первый начну.

Жили некогда два друга бедняка — Асан и Хасен. Асан обрабатывал клочок земли, Хасен пас свое маленькое стадо, и так добывали они себе скудное пропитание. Оба друга были вдовцами, но у Асана была красивая и ласковая дочь — его утешение, а у Хасена сильный и послушный сын — его надежда.

В одну из весен, когда Асан готовился выйти на свое поле, Хасена постигла беда: степь поразил джут (бескормица и падеж скота, вызванный гололедицей), и все бараны бедняка пали.

Жила-была девочка. Звали ее Айога. Все ее любили и говорили, что красивее ее никого нет ни в одном стойбище. Загордилась Айога. Стала часто любоваться собою. Глядит на себя — не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то своим отражением в воде любуется.

Некогда Айоге делом заниматься. Все только любуется собой.

Было это во владениях злого, жестокого, бессердечного хана.

Жил в тех местах не старый еще бедняк с сыном. Хан его притеснял, заставлял работать даром, кормил впроголодь. Бедняк не мог придумать, как избавиться от кабалы. Однажды он собрался в лес и взял с собой сына. Шли они и разговаривали.

— Соседи завидуют моему уму и ловкости,— говорил отец.— Я могу из сорочьего гнезда яйцо утащить — и сорока не заметит. А вот хана мне не провести...

Был некий юноша сирота, у него была мать. Юноша рубил в горах дрова и продавал их в городе. Тем и кормились.

Однажды с горы сорвался лев и запутался в колючем кустарнике.

«Если срублю куст,— подумал юноша,— лев получит свободу и съест меня».

А вслух сказал:

— Съест так съест! — и срубил куст.

В прежние времена жили на земле три брата-великана. Они были громадные, как горы, и глупые. Ничего не жалели, что встречалось на их пути: деревья ломали, зверей давили, птицам шеи сворачивали.

Однажды самый старший, самый сильный великан шел по тайге и встретил человека верхом на лошади. А человек этот был непростой. Это был бурхан (идол, божество в буддийской религии). Пошли вместе. Наступил вечер, стали они табор налаживать.